— А может, книга действительно стоила двадцать пять марок? — осторожно предположил я.
— Наверняка стоила, — ответил коротышка, — и даже больше. Но разве ж так торгуют?!
Изменить характер немца способна только немка. Сама она меняется быстро — прогрессирует, как бы выразились мы. Десять лет назад ни одна немка, которая дорожит своей репутацией и рассчитывает выйти замуж, не рискнула бы прокатиться на велосипеде; сегодня же они тысячами колесят по стране. Старики укоризненно качают головами, зато молодые люди устремляются за ними следом и пристраиваются рядом. До недавнего времени в Германии считалось неприличным, если женщина каталась по внешнему кругу катка. Ей надлежало ковылять в самом центре, вцепившись в кого-нибудь из родственников-мужчин. Теперь же она выписывает восьмерки где-нибудь в стороне, пока к ней не подкатит какой-нибудь молодой человек. Немка играет в теннис, и я даже видел (слава Богу, со стороны!), как она сама управляет двухколесным экипажем.
Немка всегда была прекрасно образована. Восемнадцати лет она говорит на двух-трех иностранных языках и уже успевает забыть больше, чем ее английская сверстница прочтет за всю свою жизнь. Впрочем, дальнейшее образование ей совершенно ни к чему. Выйдя замуж, она удаляется на кухню и, забыв обо всем, чему ее учили, совершенствуется в искусстве плохо готовить. Но представим себе на минуту, что в один прекрасный день немка прозреет и поймет: женщина не должна жертвовать собой ради дома, равно как и мужчина не должен посвящать себя одной лишь коммерции. Представим себе на минуту, что в немке вдруг пробудилось честолюбие, что она хочет участвовать в общественной и государственной жизни. Вот тогда-то на немце и скажется влияние супруги, женщины здоровой телом, а потому и здоровой духом, тогда-то влияние это покажет себя в полной мере.
Все дело в том, что немец в основе своей исключительно сентиментален и необычайно легко поддается женскому влиянию. Говорят, что немец — великолепный любовник и никудышный муж. Виновата в этом женщина. Выйдя замуж, немка не просто расстается с романтикой; она хватает скалку и гонит ее вон со двора. Девушкой она ничего не смыслила в нарядах; став же замужней женщиной, она запихивает в сундук даже те платья, которые лишь условно можно было бы назвать нарядами, и облачается в какое-то оказавшееся под рукой тряпье, решительно и целенаправленно она начинает портить свою фигуру, ничем не уступающую фигуре Юноны, а также свой ангелоподобный цвет лица. Она жертвует своим данным ей от рождения правом на восхищение и преданность за кулек конфет. Изо дня в день она приходит в кафе и лакомится пирожными с жирным кремом, запивая их обильными дозами шоколада, и вскоре становится толстой, рыхлой, вялой — и никому не нужной.
Когда немка бросит пить днем кофе, а вечером — пиво, когда она займется гимнастикой, чтобы вновь стать изящной и стройной, когда, выйдя замуж, она перестанет часами штудировать поваренную книгу — тогда немецкое правительство столкнется с новой и неведомой силой, силой, с которой ему придется считаться. А в наши дни налицо очевидные признаки того, что традиционные немецкие Frauen уступают место современным Damen[49].
Когда об этом задумываешься, поневоле начинаешь испытывать любопытство, ведь немецкая нация еще очень молода, и то, какой она станет, очень важно для мира. Немцы — добрый, отзывчивый народ, способный сделать мир лучше.
Да, у немцев, безусловно, есть свои недостатки, причем сами они об этом даже не подозревают, считая себя совершенными, что довольно глупо с их стороны. Они поразительным образом даже ставят себя выше англосакса, но воспринимать это всерьез едва ли возможно.
— У них есть свои плюсы, — заявил Джордж, — но хуже их табака нет ничего на свете. Я пошел спать.
Мы вышли из-за стола и, облокотившись на низкий каменный парапет, стали смотреть, как в темноте над рекой пляшут огоньки.
— В целом я считаю наш Bummel удачным, — сказал Гаррис. — Домой я возвращаюсь с удовольствием, и в то же время мне жаль, что наше путешествие подошло к концу. Надеюсь, вы меня поняли.
— А что такое Bummel? — спросил Джордж. — Как это перевести?
— Bummel, — объяснил я, — это такая прогулка; она может быть длинной или короткой, однако особенность ее в том, что вы должны в определенное время вернуться туда, откуда начали свой путь. Иногда Bummel проходит через оживленные улицы, а иногда — через поля и леса; иногда в дороге находишься несколько часов, а иногда — несколько дней. Но независимо от того, долог наш путь или короток, независимо от того, где мы находимся, мы всегда помним, что время идет и час расставания близится. Нам многие попадаются на пути: одним мы лишь кивнем и улыбнемся, с другими остановимся перекинуться словом, с третьими же нам по пути. Нам было очень интересно, хотя и не всегда легко, однако в целом мы отлично провели время, и нам жаль, что наш Bummel подошел к концу.
От франц. chateau — замок, вилла.
Хлыщ и бездельник, отличающийся изысканными манерами, персонаж романа Диккенса «Холодный дом». — Примеч. перев.
Не кипятитесь (нем.).
Боже праведный (нем.).
Бутерброд (нем.).
Имеется в виду стихотворение английского поэта Р. Саути (1774–1843) «Как вода пришла в Ладор». — Примеч. перев.
Цвингер — архитектурный комплекс в стиле барокко, где располагается Дрезденская картинная галерея, от нем. Zwinger — букв. клетка для зверей. — Примеч. перев.
Задняя площадка трамвая (нем.).
Созвучно с английским словом cushion — подушечка.
Фелиция Доротея Хеменс (1793–1835), английская поэтесса, автор сентиментальных, душещипательных стихов. — Примеч. перев.
Имеется в виду англо-французский конфликт 1898 года в Судане из-за форта Фашода на Ниле. — Примеч. перев.
Улица в Лондоне, где помещается резиденция премьер-министра и Министерство иностранных дел. — Примеч. перев.
Так-так (нем.).
