Когда собрали все топливо, получилась порядочная груда. Решили покамест пощадить топорик Оссару. С него можно будет в любую минуту снять ручку, но, вероятно, это не понадобится.
Однако было очевидно, что, если разжечь обычный костер, дрова сгорят, прежде чем они успеют отлить свечи. Вот будет беда! Необходимо было принять меры во избежание такой катастрофы.
Поэтому они сложили небольшой очаг, дюймов шести-восьми в поперечнике. Его быстро соорудили извалявшихся кругом камней. В очаг положили лишь немного дров. Как известно, очаг требует гораздо меньше топлива, чем костер. Весь жар направляется кверху, и сосуд, поставленный над огнем, получает вдвое больше тепла, чем если бы он висел над костром, где пламя мечется во все стороны.
Вскоре они сообразили, что, когда дерево разгорится, можно замедлить процесс горения, положив сверху куски медвежьего сала. Таким способом они не только продлят горение дерева, но и получат более жаркий огонь. Мысль была очень удачная – теперь им должно было хватить топлива. Очаг суживался кверху; отверстие было сделано как раз по размерам пороховницы.
Работали сначала без света. Но вот очаг был сложен. На дно его положили щепки, высекли искру из кремня, подожгли трут, поднесли его к просмоленным сосновым щепкам – и через мгновение обширный зал озарился ярким пламенем, стены его заискрились, словно усыпанные алмазами.
Освещение позволило значительно ускорить работу. Все стали действовать увереннее. Склонившись над тушей, Оссару вырезал из нее большие куски жира и раскладывал их на камнях. Карл поддерживал огонь в очаге. Когда он подбросил в пламя несколько кусков жира, оно стало гореть ярко и ровно. Каспар, стоя рядом, что-то проделывал со своей двустволкой.
Что делает Каспар с ружьем? Конечно, оно сейчас никуда не годится без замка и без ложа! Ошибаетесь! Именно теперь оно стало полезным и даже незаменимым. Понаблюдайте немного за Каспаром, и вы увидите, что он возится со стволами. Смотрите! Вот он отвинтил оба бойка и продевает в каждый из стволов по куску бечевки. Это и есть фитили, приготовленные из пеньковой веревки. И мне нечего говорить вам, как намерен Каспар использовать свои превосходные стволы: ведь вы уже сами теперь догадались.
"Свечные формы! " – воскликнете вы.
"Разумеется, свечные формы, – отвечу я. – Это будут замечательные формы, лучших не бывает! "
Итак, работа продолжалась: фитили были вставлены, и, как только первая порция жира была вытоплена, его влили в один из стволов. Эта процедура повторялась несколько раз, пока, ко всеобщему восторгу, оба ствола не наполнились доверху.
Правда, они были еще горячие, и жир внутри совсем жидкий. Приходилось терпеливо ждать, пока они остынут и свечи затвердеют. Чтобы ускорить остывание, стволы отнесли в проход, где со сводов капала холодная вода, и поставили вертикально, чтобы вода стекала вдоль стволов; затем вернулись к очагу.
Огонь в нем немедленно погасили, оставив лишь несколько искорок, чтобы его можно было снова разжечь. Необходимо было экономить топливо, так как они намеревались отлить еще две свечи. У них оставалось достаточно топлива, чтобы вытопить жира еще на две свечи; веревки для фитилей тоже должно было хватить, а жира в огромной туше было более чем достаточно.
Вы спросите: почему не пустили в ход ствол от ружья Карла? Это легко объяснить. У Карла была винтовка, и ee нарезной ствол не годился для этой цели. Если бы они вздумали отливать в нем свечу, то ее невозможно было бы вытащить, и их труды пропали бы даром.
Пока остывали стволы, охотники занялись изготовлением фитилей из пеньковой веревки. Затем они поджарили на маленьком огне несколько кусков медвежатины, с аппетитом их съели и почувствовали новый прилив сил.
Они терпеливо ждали, пока остынут стволы и можно будет вынуть свечи. Ждать пришлось довольно долго; наконец стволы сделались холодными, как лед, а жир внутри окончательно затвердел.
Тогда снова в очаг подбросили дров, слегка разогрели железные формы и начали медленно извлекать из них свечи. У всех троих вырвался крик радости, когда появился белый стержень, медленно и плавно выходивший из ствола. Так же удачно вытащили вторую свечу. Теперь к их услугам были две огромные свечи, длиною в три фута.
Их тут же испытали, и оказалось, что обе превосходно горят.
Через некоторое время появились еще две свечи. Теперь в распоряжении охотников был запас свечей, которого могло хватить на сто часов. Они могли бы наделать и еще свечей – у них оставалось достаточно жира и топлива, – но и этих было вполне достаточно. Разве за сто часов они не выберутся на солнечный свет!
И они увидели его гораздо скорее: не прошло и восьми часов, как они уже выбрались из пещеры.
Я не буду описывать подробно их странствования по сводчатым переходам этой гигантской пещеры. Достаточно сказать, что они наконец увидели яркое, как метеор, пятно, указывавшее на выход из пещеры. Бросив свечи, они ринулись вперед и с восхищением смотрели на сияющие небеса...
Вы можете подумать, что после такого опасного приключения в огромной пещере охотники никогда больше не вступят под ее мрачные своды. Разумеется, они ни за что бы туда не вернулись, если бы существовал выход из долины, которая стала их тюрьмой. Но они все еще надеялись, что один из ходов пещеры выведет их по ту сторону горы.
Упорно цепляясь за эту надежду, они решили тщательно обследовать пещеру и целую неделю занимались приготовлением больших факелов и отливкой свечей.
Заготовив их в достаточном количестве, они отправились на разведку.
День за днем, упорно и методически они обследовали пещеру. Но попытки их не увенчались успехом. Второго выхода из нее не существовало.
Прошло несколько недель. Охотники побывали во всех закоулках этого гигантского лабиринта, исследовали все его проходы и, лишь когда убедились, что все они заканчиваются тупиком, отказались от своей затеи.
Итак, они вышли из пещеры, решив больше в нее не возвращаться. Теперь у них уже не оставалось надежды выбраться из долины. В полном отчаянии все трое уселись на камнях у входа в пещеру. Долго сидели они молча. У всех была одна и та же мысль – печальная мысль о том, что они навсегда отрезаны от всего света и больше никогда не увидят человеческих лиц, кроме лиц своих товарищей.
Каспар первым нарушил молчание.
– О, – простонал он, – какая ужасная судьба! Здесь суждено нам прожить всю жизнь, здесь мы и умрем – вдали от родины, от людей, в полном одиночестве!
– Нет, Каспар, – возразил Карл, пытаясь подбодрить брата, – это нельзя назвать одиночеством! Нас здесь трое, и мы будем поддерживать друг друга. Постараемся же найти какой-нибудь другой выход, а пока эта долина пусть будет нашим домом!
