Впрочем, «безопасность» стероидов означала только то, что принимавшие их спортсмены не умирали прямо на стадионах: расплата за насилие над организмом происходила после соревнований, а часто и после завершения спортивной карьеры. Мужчинам употребление стероидов отзывалось атрофией предстательной железы (на постоянное введение извне любого регуляторного вещества организм обычно отвечает сокращением его синтеза — вплоть до полного прекращения), отказом печени, болезнями сердца. У женщин была своя проблема: стероиды, представляющие собой, по сути дела, модификации мужского полового гормона, при постоянном применении делали спортсменок все более мужеподобными, меняя пропорции тела, тембр голоса и даже сексуальную ориентацию. На Олимпиаде 1976 года, где команда ГДР по плаванию разгромила всех соперников, журналисты обратили внимание на необычно низкие голоса восточногерманских пловчих. На что тренер сборной не моргнув глазом ответил: «Мы здесь для того, чтобы побеждать в плавании, а не в пении!»
Несмотря на столь явные признаки употребления допинга, спортсмены ГДР продолжали успешно выступать на самых престижных международных соревнованиях. И только с падением Берлинской стены и последовавшим обнародованием секретных документов стало очевидным то, что давно подозревали специалисты: «восточногерманское спортивное чудо» 70—80-х было результатом массового применения допинга, прежде всего — анаболиков. В архивах «Штази» (политической полиции ГДР) сохранился уникальный документ: мировая рекордсменка в беге на 400 метров Марита Кох жаловалась на то, что у ее соперницы больше анаболиков и они лучшего качества, потому что она — племянница президента «Йенфарм», главного производителя спортивной фармакологии в республике.
Практически поголовное употребление допинга восточногерманскими спортсменами длилось более 20 лет, и все это время страна не имела крупных проблем с допинг-контролем. Отнюдь не потому, что их фирменный препарат оралтуринабол был таким уж неуловимым: антидопинговые службы вскоре научились устанавливать факт применения анаболиков по присутствию в организме их долгоживущих метаболитов. Но в условиях противостояния Востока и Запада любые обвинения, выдвинутые не против отдельных спортсменов, а против самой системы спорта, неизбежно вылились бы в грандиозный политический конфликт, чреватый полным крахом олимпийского движения. Нынешний руководитель московской антидопинговой лаборатории Григорий Родченков свидетельствует: еще на Играх доброй воли в Москве в 1986 году он и его коллеги обнаружили признаки допинга в пробах канадского спринтера Бена Джонсона. Но им велели не поднимать шума: Игры должны были поставить точку в «войне олимпиад», и скандала на них не хотел никто. Впрочем, два года спустя на Олимпиаде в Сеуле Бен Джонсон был с оглушительным скандалом дисквалифицирован по той же самой причине.
Долгое время «вне подозрений» были спортсмены СССР и США. Очевидцы могли сколько угодно рассказывать о горах шприцов, выметенных из раздевалок советской тяжелоатлетической сборной на Олимпиаде в Хельсинки в 1952 году, или о том, как американские атлеты 60-х горстями глотали анаболики, заедая хлебом и именуя это «завтраком чемпионов», но МОК хранил олимпийское спокойствие. Сейчас в похожей ситуации находятся китайские спортсмены: разговоры о фармакологической подоплеке теперь уже «китайского чуда» длятся годами, но на официальные обвинения пока никто не решился.
Бесконечная гонка
Схватка допинговой индустрии со службами допинг-контроля не ослабевает и по сей день, приобретая все более изощренные формы и распространяясь на новые «театры военных действий». Очередным писком моды, особенно в стайерских дисциплинах, стал эритропоэтин, стимулирующий созревание эритроцитов и тем самым увеличивающий способность крови переносить кислород. Запретить эритропоэтин невозможно — натуральный гормон, присутствующий в организме каждого человека. Но увеличение числа эритроцитов при неизменном объеме крови повышает вязкость последней, усиливая нагрузку на сердце, а это чревато очень крупными неприятностями вплоть до смертельного исхода. Поэтому «правильное» его употребление требует приема препаратов, увеличивающих объем кровяной плазмы, например гидроксиэтилкрахмала, который нетрудно отследить. Именно это вещество несколько лет назад стало причиной дисквалификации сразу шести финских лыжников во время чемпионата мира.
В тех же целях в качестве допинга употребляется переливание крови непосредственно перед стартом. На Олимпиаде 2004 года в Афинах получил боевое крещение специальный аппарат — поточный цитометр, позволяющий отличить «чужие» эритроциты от «своих». Его применение привело к дисквалификации американского велогонщика Тайлора Хамильтона. Но и этот хитроумный прибор бессилен, если спортсмен переливает себе собственную, заблаговременно заготовленную кровь, а это вполне возможно. Появились сообщения о синтезе некоего пептида — короткой цепочки аминокислот. Он сохраняется в крови очень недолго и практически не может быть «пойман», но имеет длительное последействие — снижение болевой чувствительности. Ходят слухи о начале работ над «генетическим допингом» — введением спортсмену гена, обеспечивающего, скажем, аномально высокий гемоглобин. Уличить его обладателя в применении допинга невозможно даже теоретически.
Созданное на рубеже веков Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) попыталось перейти от обороны к наступлению. Во-первых, оно теперь запрещает тот или иной препарат независимо от того, существует ли надежная методика его выявления. Поскольку о появлении новых методов (вроде того же цитометра) ВАДА тоже не спешит сообщать, нечистые на руку спортсмены, врачи и тренеры рискуют столкнуться с ним прямо на соревнованиях, когда что-либо изменить уже невозможно. Совсем недавно ВАДА объявило, что теперь все спортсмены, претендующие на участие в Олимпиаде, будут подлежать внезапному выборочному контролю в течение года — мера, явно направленная против тактики «окон». Вообще-то контроль между соревнованиями был узаконен давно, но возложен на национальные ассоциации и спортивные ведомства, быстро превратившие его в фикцию.
Наконец, ВАДА начало борьбу не только собственно с допингом, но и с так называемыми маскирующими препаратами. В 2001 году российские гимнастки Алина Кабаева и Ирина Чащина были дисквалифицированы на год «по подозрению в употреблении допинга» и лишены медалей, завоеванных ими на чемпионате мира. В их пробах был обнаружен фуросемид — обычное мочегонное, продающееся без рецепта в любой аптеке. Сам по себе он никак не способствует спортивным успехам (кроме как у штангистов, где победа может быть присуждена спортсмену с меньшим собственным весом), но ускоряет вывод любых посторонних или избыточных веществ из организма. Этого оказалось достаточно, чтобы употребление фуросемида каралось наравне с применением настоящего допинга.
