ткань, посмотрел на меня пристально и спросил: «Ну что, Неаполь – это ведь тебе как театр?» Я улыбнулась. У меня театр вызывает несколько иные ассоциации. В попытке извиниться за свое пустое любопытство я честно сказала, что здесь очень красиво, но видно, что живется нелегко. Ребята подняли головы, на доли секунды замерли и вернулись к своей монотонной работе. Неожиданно тот, кто отмерял, уточнил: «Море видела?» Я ответила: «Да». Он серьезно кивнул. И я уже почти выскользнула из ворот, когда услышала голос третьего: «Вон там интересно!» И он махнул огромными стальными ножницами, указывая мне направление. Через их скверик можно было попасть прямо в неф древней церкви.
* * *
Это было как подарок – пройти чередой дворов, которые, казалось, с каждым шагом опускались все глубже и глубже под землю. Застройка здесь была настолько плотной, что внутри вторых дворов образовывались уже свои улицы и… даже церкви. Конечно, храм имел и центральный вход, но фасада у него все равно не существовало. Чтобы войти через его главные ворота, нужно было нырнуть под соседнюю арку, зайти в соседний двор и повернуть направо… Меня завораживает эта пустота местных церквей. После Рима и Флоренции, в которых религиозная жизнь еще теплится, и богатство приходов до сих пор поражает великолепием путешественника, церкви здесь, как брошенные на произвол судьбы гулкие дома, растерявшие все свои сокровища. Ни души… А там вроде иконка. У входа – распятие. Может, в нефе остался кусочек фрески, может, алтарь инкрустирован мрамором? Да нет, то подтеки на потолке и, если ближе присмотреться, очень плохая имитация раскраски под мрамор. И алтарь – не камень… Пышные, важные соборы – это нечто особое. Далекое. А то, что живет с тобой каждый день, – вот оно, твое настоящее. И у Неаполя, помимо non-f nito, одинаковых ведерок, джинсов и мопедов, есть еще и море. И Каморра.
«Каморристи» – часть системы, так называют людей, которые принадлежат ей. Считается, что возникает она в XVI веке как некая организация в помощь сильным мира сего – для тех, кому необходимо «порешать вопросы». Спустя столетие – из королевского указа нашего дорогого Карла – становится известно, что эта организация занимается и устройством игральных домов. Тогда она была объявлена вне закона, где и находится до сих пор. О ней написаны многие книги: от беллетристики до серьезных экономических и социологических исследований. Конечно, известно сторонним немногое. Это секретная организация. Человек, который десять лет назад выпустил свое довольно убедительное расследование об одном из кланов – Роберто Савиано, с момента выхода книги «Гоморра» не бывает на публике. Живет, как в тюрьме. Он всегда под охраной, и все публичные передвижения совершает в сопровождении полиции и карабинеров. Он приговорен главой Каморры к смерти… Как сам Роберто признает в своих интервью, публикация этого расследования разрушила его жизнь. Но привлечь внимание к этой проблеме было необходимо, пусть и такой ценой. Впрочем, телохранители есть почти у всех журналистов, которые в своих публикациях затрагивают интересы организации.
* * *
О размахе деятельности самой крупной преступной группировки мира (в ней состоит более 10 000 человек) можно судить лишь по отрывочным сведениям. По статистике убийств, к примеру, или по количеству тонн задержанной контрабанды. Или: в 1996 году у одного из представителей клана конфисковано состояние общей стоимостью 450 миллиардов евро… Крайне редко каморристи дают свои сдержанные комментарии. А лет десять назад появился и настоящий болтун – ныне актер Сальваторе Стриано. Он начал свою карьеру в преступном мире в двенадцать лет. Другое дело, что «солдаты» Каморры настолько юны и так мало знают о том, кто стоит непосредственно над ними, что не представляют собой никакой угрозы для безопасности системы. Более того, к тридцати годам большинство из них уже будут мертвы…
Каморра – самая многочисленная и самая жестокая среди прочих организаций. Куда до нее консервативной Коза Ностре, где четко разделены полномочия семей, или изолированной и жестко противопоставленной государству системы Сицилии. Мафия Неаполя плотно сращена с властью. И когда все обсуждают мусор, на самом деле имеют в виду даже не проблемы мусорных служб и грязные улицы, но те токсичные отходы, которые нелегально вывозят сюда и втайне хоронят на сельскохозяйственных землях Кампании… В Неаполе, как говорят журналисты, идет гражданская война. И действительно, мужская часть населения по сути с детства делится на полицейских и воров. Не знаю, как в верхушках, но на улицах по манерам хорошие мальчики от плохих совсем не отличаются. Если навстречу без шлема мчится по пешеходному переулку мопед или мотоцикл, вполне вероятно, это полицейский. Многие из них работают в штатском. И для того, чтобы уследить за порядком на той скорости, на какой существуют малолетние преступники, приходится перенимать и подходы. Что меня поразило: во время операций полицейские работают без защиты. Коморра на дело всегда выходит в мотоциклетных шлемах, а полиция – без головных уборов, чтобы различать друг друга в перестрелке…
Много лет назад на Венецианской биеннале был выставлен объект. Во время реставрации местного палаццо со стен его было снято несколько сантиметров пыли, накопившейся за века. Современная техника позволила аккуратно срезать этот слой. Пыль хранилась в огромной стеклянной витрине – именно так, как и была обнаружена. И глядя на нее, местами вобравшую цвет, хранящую и фактуру старого здания, было интересно размышлять: а не утратила ли ценности эта старая зала? Ведь теперь она была лишена той незримой реальности, что ее составляла. Той самой настоящей патины времени, что так высоко ценилась XVIII веком – обаяния своей судьбы…
Да, улочки Неаполя кажутся грязными, дома, словно закопченные, чумазые, частью просто руины, но сними с города этот слой пыли, налет граффити и тегов по стенам, вымой и вычисти фасады, распутай над головой провода, запрети вешать белье, заставь снять с балконов уродскую строительную сетку, ограничь торговлю на улицах… и? Что же останется от этого города в статусе мирового наследия? Если только запечатленная в камне личная воля нескольких талантливых властителей…
Примечание, или Курсив – не мой
Мне очень важно выразить свою глубокую признательность учителям и тем авторам, чьи цитаты живут в моем тексте – спешу обратить ваше внимание: все, что выделено курсивом, принадлежит не мне. И нижеприведенный список не просто дань авторскому праву. Мне кажется, это настоящий подарок человеку, интересующемуся историей культуры и искусства.
Эрнст Гомбрих «История искусства».
Павел Муратов «Образы Италии» и «Новеллы итальянского Возрождения».
Яков Буркгардт «Культура Италии в эпоху Возрождения».
Жермен Базен «История
