Последняя часть пути пролегала по волнистой равнине. Встречались богатые деревни, но вожди племен за проход через их земли брали с путешественников большие пошлины, вконец разорявшие их.
Чтобы сохранить товары, которые везли для Ливингстона, Стенли решил пробираться тайно, минуя деревни.
Он нанял проводника, запасся продовольствием, и лунной ночью в полной тишине партиями по четыре человека, крадучись, выступил в поход, решив добраться до Уджиджи за четыре дня.
Все были воодушевлены и горели единым желанием как можно скорее достигнуть теперь уже близкой цели.
Антилопы и буйволы словно дразнили охотников, не решавшихся стрелять из опасения выдать свое присутствие.
Люди прокладывали дорогу через заросли жесткой травы, ранившей их голые ноги.
Наконец, с вершины горы увидели долгожданное озеро Танганьика. Восторг, охвативший Стенли, не поддается описанию! Перед ним лежала обширная водная равнина, как бы залитая серебром, над которой повис прозрачный голубой свод неба. Края озера образовывали высокие горы, окаймленные, словно бахромой, пальмовыми лесами.
Но долго любоваться открывшимся видом не пришлось: надо было быстро продвигаться вперед. И вот, взобравшись на последнюю из бесчисленных горных вершин, которые пришлось преодолеть, путешественники увидели у своих ног в зелени пальмовых рощ порт Уджиджи.
Забыты все трудности и опасности пути. Стенли дал несколько ружейных залпов, развернул американский флаг и вступил в Уджиджи.
Когда Стенли увидел Давида Ливингстона, его охватило сильное волнение. Захотелось, как это часто бывает в таких случаях, выразить свою радость каким-нибудь нелепым поступком, ну, скажем, кувыркаться, стегать бичом деревья и т. п. Но, чтобы не уронить своего достоинства, Стенли должен был выражать на своем лице спокойствие и выдержку.
Ливингстон пригласил Стенли к себе в хижину, и полился нескончаемый дивный рассказ великого путешественника о деяниях и происшествиях последних пяти-шести лет. Проходили часы, а собеседники все сидели, перебирая замечательные события, волновавшие мир за эти годы.
Между тем спустился вечер. В наступившей тишине теперь отчетливо слышался неугомонный хор ночных насекомых и шум прибоя у берегов великого озера Танганьика.
Дни проходили за днями, и чем больше Стенли узнавал Ливингстона, тем большим уважением проникался к этому отважному, самоотверженному исследователю.
Стенли явился как раз вовремя, так как Ливингстон, лишившись всех своих товаров, находился в крайне затруднительном положении. Его здоровье и расположение духа после приезда Стенли постепенно улучшались, и он решил продолжить начатые, но не конченные исследования.
— Видели ли вы северную оконечность Танганьики, доктор? — спросил Стенли однажды.
— Нет. Если бы я отправился к истокам Танганьики, то не побывал бы в Маниуеме. Главная река бассейна наиболее интересна, и эта река Луалаба. Перед задачей ее исследования вопрос о том, существует ли связь между Танганьикой и озером Альберта, теряет свое значение.
— Если бы я был на вашем месте, доктор, то, прежде чем оставить Уджиджи, исследовал бы озеро и разрешил бы эти сомнения. Дело в том, что Королевское географическое общество считает, что вы единственный человек, который может заняться этим вопросом. Хотя я пришел в Африку не как исследователь, но и я желал бы сопровождать вас. Со мной около 20 человек, умеющих грести; у нас вдоволь ружей, материи, бус, и если нам удастся достать у арабов лодку, то мы легко можем устроить это дело.
— О, лодку мы можем достать! — воскликнул Ливингстон.
— Итак, решено, мы едем, не правда ли?
— Я готов.
Путешественники решили не теряя времени отправиться к северным берегам озера Танганьика, чтобы выяснить, вытекает ли из озера какая-либо река и куда она впадает.
Всего на лодке плыло 23 человека; гребцов среди них было 17.
Лодка медленно скользила по зеркальной, темно-зеленой поверхности словно застывшего озера. Из воды то и дело высовывали головы бегемоты и, запасшись воздухом, снова погружались в воду. Плыли вдоль крутых гористых берегов, покрытых рощами и лугами. Многие деревья были в цвету; от них струился тонкий приятный аромат. Разнообразные формы холмов в виде пирамид, усеченных конусов, с плоскими вершинами или с вершинами круглыми, как шапка, придавали берегам удивительно привлекательный вид. Путешественники, как зачарованные, любовались постоянно менявшимися величественными картинами чудной природы.
На берегу удобных бухт, в тени рощ из пальм, бананов, платанов и мимоз встречались маленькие рыбачьи деревни. Озеро с избытком обеспечивало население рыбой, а поля хлебом и овощами; пальмовое дерево давало масло, а смоковница сладкие плоды. Словом, природа этого благодатного уголка щедро награждала человека воем необходимым.
По временам горы расступались, пропуская широкие долины, по которым текли реки, образующие при своем впадении в озеро сильно заболоченные, поросшие папирусом дельты. Горы то приближались к берегу, круто спускаясь к воде, то отступали далеко от него; тогда побережье занимала наносная равнина.
Однажды путешественники укрылись от надвигавшегося шторма в уютной бухте. Пока носильщики вытаскивали из воды лодку и готовились к ночлегу, Ливингстон взобрался на соседний холм, а Стенли тем временем прилег отдохнуть. Вдруг к нему в палатку вбежал один из проводников с сообщением, что к лагерю приближаются воинственно настроенные местные жители. Стенли поспешил выйти из палатки. Тем временем его люди в целях самообороны навели заряженные ружья на возбужденную толпу, которая с каждой минутой росла.
Между тем вернулся Ливингстон. Узнав, что пришедшие требуют, чтобы путешественники немедленно покинули их земли, он, посоветовавшись со Стенли и проводниками, решил предложить вождю племени подарки. Ливингстон говорил с народом мягким, спокойным голосом, но возбуждение толпы все возрастало. В конце концов жители приняли подарки, и кровопролитие на этот раз было предотвращено. Подобные столкновения случались еще не один раз... И всякий раз Стенли учился у Ливингстона выдержке и умению улаживать острые конфликты мирным путем.
Чтобы избежать пошлин, путешественники останавливались в деревнях лишь в крайнем случае. Добравшись до северного верховья озера, Ливингстон и Стенли разыскали реку Рузизи. Оказалось, что она не вытекает из озера, как предполагалось, а, наоборот, впадает в него, образуя обширную, разветвленную дельту. Главное русло имело сильное течение и незначительную глубину. Исследователи убедились, что река изобиловала крокодилами,
бегемотов же вообще не встречалось. Это также свидетельствовало о мелководье реки.
