воеван от немецких людей и от русских воров». Он получает от казны ежегодно 85 рублей 71 копейку «милостынной дачи». К Святодуховскому монастырю на Пасху 1452 года приплыли на льдинах мощи св. Иакова; в 1657 году их перевезли в Иверскую обитель, где они и почивают. Изображение св. юноши на иконах резко выделяется в ряду других, представляющих, большей частью, бородатых старцев, ветхих деньмп и испещренных морщинами.
Между остальными древними памятниками в Боровичах весьма замечательна еще церковь Параскевы-Пятницы, неизвестно кем, когда и по какому случаю построенная. К числу исторических достопримечательностей города необходимо отнести также дом, занимаемый духовным училищем. Когда императрица Екатерина II возвращалась из визовых губерний, купец Гутуев в два месяца построил для неё роскошный дворец. Впоследствии Гутуев, взяв откуп, содержал в этом доме свою контору; затем он лишился откупа, — дворец опустел, разрушился, и только позже, признанный выморочным имуществом, был отдан под духовное училище.
Вместе с воспоминанием об императрице Екатерине Великой в Боровичах живет память о другом историческом лице — Суворове. Недалеко отсюда, к северо-востоку, находится знаменитое село Кончанское, в которое удалился Суворов по кончине императрицы. Тут читал и пел он на клиросе, думал о своих прежних походах и тут же зорко следил за успехами Бонапарта. Отсюда же в 1799 году был он вызван императором Павлом I, чтобы еще раз блеснуть светом своего гения у Чертова моста и за Альпами. В родовом селе Суворова, Кончанском, два «суворовских» дома: один зимний в самом селе, а другой летний в 11/2 верстах, в местности, называемой «Дубихой»; последний дом построен при озере в роще, и к нему с большой дороги идет дубовая аллея. В настоящее время оба дома в страшном запустении: окна выбиты, мебель поломана, на полу валяется безносый алебастровый бюст Суворова. В сельской церкви села Кончанского, построенной Суворовым, в особой витрине хранятся иностранные ордена Суворова, султан с его шляпы и книга «Апостол» (в кожаном переплете), по которой он читал во время обедни [4].
Путь от Боровичей к Устюжне. Древние огненные производства. Городище. Легендарная рукопись о защите Устюжны в Лихолетье. Описание этой защиты. Скоморошки — родина Нижегородской ярмарки.
Между Боровичами и Устюжной дорога идет непрерывно-холмистой местностью, иногда чрезвычайно красивою. Самое большое озеро — Меглино — тянулось подле нашего пути во всю первую станцию после ночлега. Благодаря ясному солнечному дню роскошная зелень почти непрерывных лесов, бесконечные ковры ландышей и Ивана-да-Марьи, извивы речек Мегли, Ижины и других смотрели весело и приветливо. Лес во второй половине пути меняет свой характер, и чернолесье заменяется сосновым бором; затем, ближе к Устюжне, он исчезает почти совершенно; поля усеяны множеством валунов. Около деревни Устье нельзя не заметить стоящих у самой дороги замечательно острых, крутых курганов, которые население величает «литовскими могилами».
«Устюжна железна, люди каменны» — гласит старинное присловье. Действительно, проезжая по уезду, вы и теперь можете видеть в лесах заросшие угольные ямы, на болотах — проймы, на открытых местах — так называемые осорки, мусор, оставшийся после старых, погасших огненных производств. По исследованиям людей знающих, весь нынешний Устюженский уезд — если судить по ямам и осоркам — представлял из себя в глубокой древности богатый, почти сплошной пласт железной руды. Было время, что на обеих реках, на которых расположена Устюжна, — Ижина (отсюда Усть-Ижина, Устюжна) и Молога, — стояло до 800 кузниц, и постоянный грохот поднимался над местностью. Это было что-то вроде современной нам Тулы. Из грамот царя Иоанна Грозного видно, что в Устюжне был арсенал и сюда шли заказы царские на оружие.
О старом времени нет более и помину, хотя и до сих пор попадаются в стране домницы и кричные фабрики крестьян, выделывающих железо, но «устюжане-кузнецы», «люди камены», перевелись почти совершенно. По-видимому, в значительной степени исчезла и местная одежда. Когда в 1823 году император Александр I проезжал Устюжну, он лично выразил городничему, что ему всего приятнее было то, «что дети и жены не переодеты в другое какое-либо платье, а были только в древней национальной одежде, которая тем более Его Величеству приятна».
Чрезвычайно древним является в Устюжне так называемое Городище, находящееся около Дмитриевской церкви. Валы его круты, поросли травой и совершенно ясно определяют древние очертания. Тут же, на Стрелке, имели место знаменитые кулачные бои, столь любимые древней Русью. Можно представить себе, что это было за зрелище, когда выходили один на другого устюжане, «люди каменны». Шли один на другого одиночки, выходили и «стенка на стенку», и взгляды красавиц ободряли их. Место это зовется и теперь «Буй на Бую». Вероятно, в Городище высилось в былое время капище Купалы. Особенно старательно чествовали этого идола женщины. По-видимому, купанье и обливание водой входило в его культ, и до сих пор в вешнее заговенье и в понедельник Петрова поста здесь практикуются некоторые характерные обычаи. С пяти часов берега Мологи наполняются толпами народа; в понедельник имеет место самое смешное и задорное: обливание водой на улицах. Тот же обычай существует и в Весьегонске, только купанье происходит там в одном из омутов и кончается иногда трагически: омут втягивает в себя купальщиц.
На темном фоне неведомых исторических дней, проносившихся над устюженской Стрелкой и Городищем, чрезвычайно ярко вырисовывается уже несомненно исторический факт знаменитой обороны устюжан и белозерцев от нашествия литвы и поляков в 1608 году.
В эти тяжкие годы Россию терзали самозванцы, и оборона Устюжны прошла как бы незамеченной и мало освещенной, вследствие того, что в те дни, как известно, защищалась, как могла, вся Россия. Защита Устюжны касалась маленького, далекого от многострадальной Москвы города; кроме того, она совпала с событием большой важности — с отравлением Скопина-Шуйского. Ее, так сказать, замолчали. Все, что о ней известно, сохранялось в современной событию рукописи, и теперь существует она только в копии; подлинник, насколько известно, долго хранился в руках купца Д. Серебренникова и где-то затерян. Замечательно, что когда указом царя Петра положено было начало собиранию русской истории и археологии и повелено было представлять все хранившиеся в разных местах древние рукописи и государственные акты, устюженский соборный протопоп — на требование их воеводой — жаловался на церковного старосту Серебренникова, что «указа царского не слушается, хартии не выдает». Вероятно, в числе невыданных старостой древностей была и подлинная рукопись о защите Устюжны, дошедшая до нас в копии, в которой даты годов не подходят к подлинным фактам, что дает право заключить о позднейшем её измышлении или переработке.
Следует
