— И что это тут за пометки? — подозрительно прищурился он. А это просто маленький ребенок фломастером кое-где почеркал на карте. — А такая откуда!? — пограничник добрался до ксерокопии «пятикилометровки».
— Геологи дали, — безразлично отвечала я. Когда дело дошло до цветной подробной «двухкилометровки», пограничник уже больше вопросов не задавал, мол, что со Штирлица взять, все равно выкрутится. А весть о том, что все карты уже давно рассекречены, до Чукотки еще явно не добралась.
Потом пограничник придрался к тому, что в документе не указан Мыс Шмидта, хотя там было ясно написано, что Федеральная погранслужба РФ не имеет возражений относительно пеше-водного перехода «в пределах 5-ти километровой пограничной зоны на участке: г. Анадырь, пос. Биллингс, а также побережье Северного Ледовитого океана группой…» То, что Мыс Шмидта входит в эту зону, никого не волновало. «И зачем только вы пришли на Мыс Шмидта? — с нескрываемой злобой вступила администраторша. — Нет, чтобы обойти». Видимо, я оторвала ее от чаепития. «Вы должны были заранее поставить нас в известность: когда будете проходить по территории Шмидтовского района». Как будто я подключена к небесному телефону.
В конце разборки у меня отобрали паспорт и, наконец, отпустили, заверив в том, что военные самолеты здесь не летают, и мне придется ждать денежный перевод из Москвы, если я хочу выбраться с Мыса Шмидта.
Стоял ясный морозный вечер, свежий снежок хрустел под ногами. Без четких мыслей я брела по незнакомому поселку с рюкзаком за плечами. Как всегда, меня выручили простые добрые люди. Первая встречная женщина, на которую я наткнулась и обратилась с вопросом, как пройти в контору авиакомпании, оглядев мой внушительных размеров рюкзак, осведомилась, откуда я и есть ли мне где остановиться. И, выслушав мой краткий рассказ, дала мне телефон Юры Дунаева. «Он помогает туристам, — улыбнулась она. — Сегодня он точно устроит вас на ночлег. Извините, но просто сегодня я не могу пригласить вас переночевать, у меня родственники приехали, просто негде, а если завтра будут какие-то затруднения, звоните мне». От такого приема я опешила и, поблагодарив чудесную незнакомку, отправилась звонить Юре.
Он оказался не просто добрейшей души человеком, а еще и волшебником. Через десять минут после моего неуверенного звонка он подъехал в авиакомпанию, откуда я звонила. Узнав, что я уже закончила путешествие, и мне надо всего-навсего добраться до Москвы, а не продолжать, к примеру, кругосветный маршрут в Америку, он облегченно махнул рукой. Тут же позвонил на погранзаставу и, пожурив кого-то, потребовал, чтобы мне отдали паспорт. Затем устроил переночевать в пустую квартиру, а на следующий день неизвестным мне образом договорился с пилотами и посадил на грузовой АН-26, летящий в Анадырь. От души расцеловав, напоследок он погрозил мне пальцем и сказал: «Ты там в Москве передай всем туристам: раньше мне легко было отправлять вашего брата, куда хочешь мог послать, и на Аляску улетали. Сейчас другие времена, тяжело стало, проблемы с топливом, денег у людей нету. Так что скажи, пусть не рассчитывают на меня!» На сурово нахмуренном лице глаза у Юры светились такой добротой, что я понимала: такой человек не может не помочь в безвыходной ситуации.
Подо мной плыли заснеженные острые пирамидальные пики, еще раз подтверждая, что Чукотка все-таки страна горная. Так я вторично пересекла ее всего за какую-то пару часов…
В Анадыре, вернее в Угольных Копях, в ожидании самолета я снова поселилась у военнослужащих. И там добрый Иваныч — прапорщик Александр Иванович Никишин, с которым мы познакомились еще на пути в Анадырь, договорился с экипажем самолета, чтобы меня забрали в Москву. Да и летчики помнили меня — ведь это был тот же самый экипаж, что привез меня на Чукотку.
КАЯК. «Шкуры» моего каяка были сшиты из финского тентового материала (у меня ведь есть две шкуры), отличающиеся толщиной. Тентовый материал бывает очень разнообразным, но в основе его лежит более-менее плотная капроновая ткань с двух сторон покрытая слоем пластика. Таким материалом обтягивают кузова грузовых машин. На Чукотку я взяла более тяжелую, но зато более прочную оболочку. «Шкура» в основном протирается в тех местах, где соприкасается с каркасом, поэтому я усилила ее дополнительным протектором — приклеила узкую ленту того же материала по днищу (по кильсону). И кроме этого, под кильсон я всегда вставляю полоску пены — ижевского туристского коврика, который смягчает удары кильсона о камни.
«Шкура» весила 4 килограмма. Конечно, ее можно было бы облегчить за счет более легкого материала, поставленного на деку — верхнюю часть оболочки, но на это у меня просто не хватало времени перед Чукоткой. Между каркасом и «шкурой» каяка, вдоль его бортов располагаются надувные баллоны. Они распирают «шкуру», придавая ей ровную плавную форму и, одновременно, защищают оболочку, не давая ей прорываться в местах, где проходят стрингеры и привальники, амортизируют при навале бортов каяка на камни. А, главное, они придают каяку непотопляемость. Даже если его залить водой до самого верха. Баллоны моего каяка были склеены из того же материала, что и гидроштаны, гидрочулки и гермомешки — легкого и прочного прорезиненного капрона — «черного дождя», в просторечии называемого «чернухой». Вес двух баллонов — весомой гарантии спасения каяка и, следовательно, одинокого каякера при перевороте на обширной открытой акватории — равнялся всего одному килограмму.
ВЕСЛО. Изготовленное питерской фирмой «Тритон». С металлическим цевьем и стеклопластиковыми лопастями.
РЮКЗАК. Самодельный анатомический рюкзак из авизента на 70 литров. Еще у меня был «пенал» (небольшой узкий чехол) для труб каркаса каяка, весла и спиннинга.
КОВРИК. Специальной банки в моем каяке нет. Я сижу в нем почти на дне, на обычном ижевском туристском коврике, надрезанном не до конца на пять частей и поэтому легко складывающимся гармошкой. На нем же я и сплю. Таким совмещением функций экономится место в каяке и уменьшается вес снаряжения.
ТЕНТ И ПАЛАТКА. Я учла все недоработки прошлогоднего вояжа. Решила взять тент, который сшила на двоих, пусть он будет немного тяжелее, зато в нем будет комфортно. Соответственно, палатку внутрь я также взяла побольше прошлогодней. Палатка была сшита мною из тонкого парашютного капрона. Предполагалось ставить ее под тентом, когда будут комары. Весила она 400 граммов.
Тент я сшила из материала АЗТ, он, как мне казалось, будет более ветроустойчив. Тент был сделан как двускатная палатка без дна и без боковин, то есть, скаты крыши доходили до земли. С апсидой (полукруглым расширением из трех треугольных клиньев) на молнии на входе. По всему периметру была подшита 20-ти сантиметровая полоска ткани для того, чтобы заваливать края тента камнями. Вес тента 1,3 кг. Высота — 115 см, длина 3 м, ширина 1,5 м.
