Мы поехали дальше и оказались у реки. Мост там имелся, но он частично обрушился. Переправа получилась непростой, но справились и вскоре остановились на обед. Пока мы ели, мимо проехали две монгольские парочки, одна — со стиснутым между взрослыми маленьким ребенком; обе на таких же «Красных дьяволах», как у Клаудио, только украшенных монгольскими узорчатыми накидками на сиденье.
Мы с ними немного поболтали, а ребенка угостили конфетой. Они ехали по той же дороге, и это меня успокоило — все нормально, пока едем правильно.
Потом мы поехали вперед; дорога становилась все более и более подтопленной, а потом на нашем пути оказалась первая по-настоящему широкая река. Но мы переправились без проблем и поехали дальше. Река эта вилась и пересекалась с дорогой, так что затем нам пришлось переправляться через нее еще раз. Перед третьей переправой на другом берегу реки мы увидели юрту и двух пастухов рядом с ней. Эван поехал первым. Он дошел до середины реки и остановился — наехал на камень. Я видел, как мотоцикл уходит из-под рук Эвана, а он отчаянно старается его удержать, и молился, чтобы он успел нажать на аварийный выключатель отсечки топлива, прежде чем мотоцикл уйдет под воду — чтобы вода в двигатель не попала. Я не мог прийти ему на помощь, мне ведь негде было поставить свой мотоцикл, поэтому Эвану нужно было постараться самостоятельно удержать мотоцикл на середине реки. Я закричал пастухам. Они увидели, что происходит, и сразу же бросились на помощь. В конце концов, я тоже нашел, куда поставить мотоцикл, и тоже полез в реку. Общими усилиями мы вытащили байк Эвана из воды. Он завелся с первого же раза: Эван только-только успел нажать на выключатель. Благодаря его быстрой реакции двигатель не залило водой.
Потом пришла моя очередь переходить реку. Душа ушла в пятки, когда я в нее залез, но ничего, справился. Клаудио шел последним. Разумеется, он на своем «Дьяволе» проплыл, как на яхте, и не пикнул.
«Как же быстро прекрасное утро иногда переходит в отвратительный день, а?» — сказал Эван.
«Точно, — ответил я. — Ладно, поехали дальше. Неплохо бы еще пару километров намотать на колеса».
«Вперед — к следующей реке, — сказал Эван. — Дождаться не могу этой радости».
Мы проехали еще три километра, и тут дорога кончилась. Эван был впереди, но я решил, что нам лучше вернуться. Мне было ясно: мы где-то не туда свернули. Значит, снова придется пересекать ту реку. Эван, по вполне понятным причинам, из-за этого очень нервничал, так что теперь я оставил мотоцикл на берегу и пошел вслед за ним, придерживая байк за зад, пока он вел его по дну. Но еще раньше, на берегу, пока я искал место, где поставить свой мотоцикл, Эван не удержал свой и уронил его на гальке. Мотоцикл почти перевернулся, в результате разбилась одна из противотуманных фар и появилась царапина на бензобаке. Все снова шло не так. Как и накануне, у меня появилось чувство, будто весь мир на нас ополчился, стало слишком тяжело. Те пастухи снова помогли переправиться через реку, после чего мы поехали по другой дороге. Местность становилась более болотистой, и все по очереди падали. Мотоцикл Эвана несколько раз увязал в грязи по самую ось. «Зато теперь я могу ногами до земли доставать», — грустно сказал он. В такой ситуации есть только один способ выбраться — чтобы водитель «газовал», а мы вдвоем поднимали и толкали мотоцикл. Силы заканчивались, погода портилась, но надо ведь ехать дальше. Дорога становилась грязнее, и видно ее было все хуже. Иногда параллельно одной дороге шли десятки других. Сам по себе выбор дороги — задача более чем непростая. Потом полил дождь, и я забеспокоился всерьез. Если мы будем продвигаться с такой скоростью, а дождь не кончится, думал я, мы застрянем в этой долине всерьез и надолго, никогда из нее не выберемся!
И тут пошел снег. Я еле полз по дороге, совершенно не представляя, куда еду. Это становилось невыносимо. Мой организм отказывался функционировать, и я не знал, что делать. Иногда мы вели себя, как неудачники в старых немых комедиях. Я застрял в грязи, мотоцикл начал падать, я попытался его поймать, но не смог — он был слишком тяжелый. Эван подъехал, чтобы мне помочь, вместе мы его подняли, Эван осторожно поехал дальше, но заехал в лужу и тоже упал. Клаудио бросился помогать Эвану и, пока вытаскивал его из этой лужи, сам промок до нитки и заляпался грязью.
«Ох, Клаудио, черт, прости меня, друг, — сказал Эван. — Ну куда же подевался асфальт, хоть маленький кусочек асфальта, а? И что случилось с третьей, четвертой, пятой и шестой передачей? И что случилось с сухой одеждой? Почему мы больше не можем сидеть на мотоцикле и не падать с него? И почему ты, Клаудио, за все это время почти ни разу не упал?!»
Это было слишком. Приближался сильный шторм, и я потерял всякую способность и волю управлять мотоциклом. Эван после падения в реку и нескольких купаний в лужах насквозь промок. Еще он был с головы до ног заляпан грязью и выглядел совершенно несчастным. Мне было не лучше. Я больше не ехал на мотоцикле — я тащил его через болото и никак не мог понять, что здесь происходит, и вдруг… разрыдался. Я измучился до предела и ревел, как младенец, стекло в шлеме изнутри запотело от слез. За два часа мы проехали 10 км, медленно и тяжело. Загруженные под завязку BMW в грязи были практически неуправляемы. Как будто настал конец света, я мог думать только о предстоящем переезде через Сибирь, а потом остановился и задумался. Было четыре часа дня, а с утра мы проехали всего 55 км. Небо затягивали черные тучи, и я решил: нам остается только доехать до тех деревьев вдалеке и разбить под ними лагерь.
Мы подъехали к деревьям и, когда слезали с мотоциклов, увидели солнечный луч, пробивающийся между тучами. Дождь ненадолго прекратился. Клаудио, который редко выступал с предложениями, вдруг заговорил. «Давайте попробуем выбраться из этой долины сегодня, — сказал он. — Если ночью опять пойдет дождь, мы застрянем здесь на много дней. Это же самая низина, и вся грязь скапливается здесь. Завтра вообще не пролезем».
Клаудио был прав. Я сразу согласился, что так и надо сделать. Выбора не оставалось — надо ехать дальше. «Сваливаем отсюда», — сказал я.
«Подождите минутку!» — вмешался Эван. «Нам ехать надо», — сказал я. «Дайте мне время подумать…» «Что?»
«Я не так быстро соображаю, как вы двое, — сказал Эван. — Дайте и мне возможность высказаться — это и называется общее решение. А наше решение — это всегда твое решение».
«Ничего подобного, — сказал я. — Это вообще Клаудио сказал, что мы должны забраться на гору, пока дождь не начался, а не я. Если мы поедем дальше, то, может, успеем добраться до Ондорхангая, а там, возможно, какая-нибудь дрянная гостиничка или юрта подвернется».
