Шел четвертый день после отплытия. Боцман решил испытать выдержку помощника капитана. Тот отдал приказ. Вместо того чтобы подать пример послушания, моряк сделал вид, что не расслышал, пожал плечами и засмеялся. Тогда Марион подошел к нему вплотную, посмотрел прямо в глаза и спокойно повторил приказ. «Делай это сам!» — услышал он в ответ. Матросы зашептались и засмеялись. Прояви капитан Марион слабость в ту минуту, и его авторитет был бы потерян навсегда. Не решившись воспользоваться оружием, хоть и имея на то право, помощник капитана ударил боцмана промеж глаз. Ослепленный болью и кровью, брызнувшей из носа, моряк не удержался на ногах и упал, Марион, не потеряв хладнокровия, без видимых усилий поднял его за ворот и пояс и, держа между небом и землей, спокойно спросил:
— Подчинишься, или я выкину тебя за борт?
— Извините, капитан, я подчиняюсь, — прохрипел грубиян.
После этого случая боцман затаил злобу на Мариона. Еще с первых дней плавания он задумал убрать капитана и помощника, завладеть судном, а затем вместе с экипажем заняться пиратством. Уговорить экипаж оказалось довольно простым делом, так как матросы, находившиеся в его подчинении, были такие же негодяи и с удовольствием приняли его предложение. Грабежи и пирушки, свобода перемещения, а вахта только по желанию — о чем же еще мечтать! Юнгу пришлось запугать, чтобы не проговорился. Боцман в случае чего пригрозил перерезать мальчишке глотку.
Все было готово к захвату. Мятеж начался спустя два дня после того, как шхуна проплыла архипелаг Фиджи[32]. Капитана Ник Портер зарезал прямо на вахте[33], на которую тот заступил на рассвете. Прежде чем бросить труп в море, бандит заставил каждого соучастника вонзить нож в уже мертвое тело, что они и сделали с радостью, за исключением юнги. Юноша в это время тихо, как мышь, проник в каюту помощника и взволнованным шепотом будил спящего Мариона:
— Вставайте! Капитан! Вас хотят убить!
Затем ребенок вылез на красную от крови палубу. Ему сунули нож, и Портер, указывая на труп, закричал.
— Коли!
Но храбрый мальчик отбросил нож.
— Ублюдок! В воду его! — прокричал боцман и сам бросил юнгу в море.
В это время на палубе с пистолетом в руке появился капитан Марион.
— Бандиты! — Он нажал на курок. Один из матросов с глухим стуком упал на палубу. Патронов больше не было: их предусмотрительно выкрали у него. Бесстрашный моряк схватил попавшийся под руку брус и оказался среди убийц. В мгновение ока трое из них повалились с проломленными черепами. Один против семерых! Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Сможет ли он их одолеть? Кто знает…
К несчастью, Марион поскользнулся в луже крови, упал на палубу и тотчас оказался схваченным.
— В воду, в воду его! — кричали бандиты. Но сначала в море полетел труп капитана. Плюх! Дело сделано.
Вдруг на горизонте показалось облако черного дыма.
— Проклятье! Пароход! — пробормотал Портер. — В этой чертовой стране они ходят пять раз в год!
— Ладно, давай зарежем второго, а потом посмотрим.
— Нет, пусть он будет с теми, кого убил, — возразил боцман.
— Зачем?
— Выставим его убийцей капитана и пусть предстанет перед судом. Здо́рово? Мертвые ничего не скажут, и мы сделаем их его соучастниками. Скажем, что на нас напали, но мы их убили, защищая капитана…
Бандиты поняли адскую шутку и запрыгали от радости.
— Браво, Портер! Здо́рово придумано!
Марион пытался возразить, но мерзавцы связали его и заткнули рот кляпом[34].
Портер тем временем стал подавать флажками сигналы встречному судну: «Мятеж на борту… убийство капитана… нуждаемся в помощи…»
Сигналы были замечены. Пароход приближался все быстрее и быстрее, и вскоре все увидели, что это военный корабль под английским флагом. Крейсер[35] замедлил ход, на воду была спущена шлюпка[36] с десятью вооруженными матросами под командованием офицера. Они поднялись на шхуну, и, как только ступили на палубу, боцман подбежал к офицеру и, изображая возмущение, закричал:
— Господин, умоляю вас, арестуйте этого бандита, нам еле-еле удалось связать его. Это помощник капитана, он уже убил самого капитана и собирался разделаться с нами, чтобы завладеть судном. Там трупы — это его сообщники.
— Вы — англичанин? — спросил офицер.
— Да, господин. Имею честь служить ее высочеству королеве.
— Что ж, хорошо. Поздравляю, вы достойно выполнили долг моряка Великобритании.
И без дальнейших разбирательств связанный Марион был переправлен на крейсер, где его заковали в кандалы. Военный корабль взял шхуну на буксир и поплыл на Гранд-Вити.
Два дня спустя оба судна достигли берега. Обвиняемый был передан в руки английского правосудия, где ему устроили очную ставку с Ником Портером и тремя его сообщниками. Естественно, что все четверо энергично поддерживали грязное обвинение, инсценированное боцманом. Они давали честное слово говорить правду и только правду, клялись на флаге, на Библии и добились своего. Судьи поверили им. Напрасно Марион пытался протестовать, напрасно говорил о своем достойном прошлом и незапятнанном имени. Судья не хотел его слушать. Так как преступление было совершено на корабле, плававшем под французским флагом, виновного должен был судить трибунал Франции. Капитан Марион был отправлен в Нумеа и передан колониальным властям, которые снова начали предварительное следствие. И снова отважный моряк не признавал себя виновным. Но, как и английские, так и французские судьи предпочли поверить настоящим бандитам, которые все настойчивее стояли на своем и чьи свидетельские показания были неизменны, чем выслушать честного человека.
Наконец капитан Марион предстал перед военным трибуналом города Рошфора, а затем отправлен на военном судне во Францию, где три месяца спустя был обвинен в убийстве, морском разбое и приговорен к смертной казни.
Так же, как и в случае с братьями Дегравами, приговор не решились привести в исполнение, ведь в деле оставалось много непонятного и необъяснимого. Указом президента смертная казнь была заменена на пожизненные принудительные работы. Беззаконие свершилось, однако совесть судей, убежденных в своей правоте, была спокойна.
Несколько долгих месяцев невиновный капитан провел на острове Ре, а затем был переведен на каторгу в Гвиану, где должен был пребывать до конца своих дней.
Можно легко представить себе, какие чувства испытывали в это время члены известной и уважаемой в Сен-Мало семьи Мариона. Молодая женщина не могла поверить в то, что рассказывали о ее муже. Горе ее не знало границ. Счастье, любовь, будущее — все рухнуло в один миг. Однако в глубине души теплилась надежда на спасение, и надо было жить, чтобы помочь дорогому человеку обрести свободу и честь. Если это не удастся, то несчастная была готова разделить муки ада со своим супругом.