– Хорошо, что напомнил, Ваня, – Баулин расплылся в улыбке, – в долгу не останусь!
– Возвратишь как-нибудь, – благодушно сказал Головин. – На этом, однако, мои неприятности с КИПом не закончились. Уже потом, когда 15-й начали тушить, оставил я на нем Баулина и со звеном пошел наверх. На один марш поднялся, чувствую, что задыхаюсь, посмотрел на манометр – почти на нуле, я без кислорода! Бежать вниз перезаряжать КИП – времени жалко, вышиб на лестничной клетке окно, отдышался и бегом к следующему окну, бац по нему – снова отдышался. И так, от окна к окну, добирался до верхних этажей…
5. ПУТЬ НАВЕРХ ПЕРВОЙ ТРОПКИ
Начиная с 13-го этажа цепочек уже стало две: по одну сторону лоджий поднимались Николай Клевцов и Юрий Кожухов, а по другую, отделенную от первой перегородками из стеклоблоков, начали вязать свою цепочку Володя Никулькин и старший сержант Рожков.
Когда порывы ветра усиливались, люди на штурмовках замирали; Кожухов-старший рассказывал, что когда в такие моменты кто-нибудь из окон выбрасывал чемодан или саквояж, все на крыше цепенели: что падает, вещь или человек?
С 14-го этажа и выше лоджии были переполнены.
– Главным образом артисты, – вспоминал Николай. – Вскоре у них гастроли начинались, у одних в филармонии, у других в цирке и в театре, и кое-кто оказался в номерах, репетировали. Большинство успело выйти на лоджии.
– С циркачами было легко, – продолжал Юрий, – не хуже нас по штурмовкам лазали. С одним только толстяком конферансье горя хлебнули, на штурмовку даже смотреть боялся, два бойца специально поднялись его на «кресле» спускать. Деньги еще совал, сукин сын! А вот клоун – помнишь, Коля? – оказался забавный: полез на штурмовку с сумкой через плечо, а там что-то звякает. Я ему: «Брось, равновесие потеряешь!», а он: «Как у тебя язык поворачивается, это же шампанское для вас, для пожарных!» Так и опустился – с сумкой, отец говорил, что на крыше норовил угощать: «Пей, братва, из горла!» Хотя нет, ты его, Коля, не видел, ты в это время у артиста брал интервью.
И мне была рассказана история, о которой я до сих пор звала понаслышке и не очень в нее верила.
Кто-то из спасенных на 14-м вспомнил, что из третьего от лоджии номера слышались какие-то стуки, будто конопатили дверь. Хотя полковник приказал заниматься спасением только с лоджий, Николай решил, что это случай особый, включился в КИП, вошел в задымленный коридор и ощупью нашел третью дверь. В коридоре уже горели обои и ковровая дорожка, огонь вот-вот мог подойти, поэтому Николай не стал стучать, взломал дверь. Несмотря на то, что дверь действительно была законопачена всяким тряпьем, в номере оказалось полно дыма и, натыкаясь в темноте на мебель, Николай стал искать человека ощупью – неблагодарная и не очень эффективная работа. И вдруг услышал голос… кто-то зовет… нет, напевает! Сосредоточившись, Николай услышал плеск воды и, уже не сомневаясь, пошел на звуки. В ванной кто-то был, из дверных щелей торчала простыня: видно, этот «кто-то» твердо решил переждать пожар в номере.
Николай рванул дверь на себя, вошел, быстро ее захлопнул, чтобы не напустить дыма, услышал: «Привет входящему!» – и свет фонаря вырвал из тьмы сидящего в ванне атлетически сложенного мужчину. Николай сразу узнал известного артиста, портреты которого были на афишах.
– За автографом пришла? – дружелюбно спросил артист, фыркая и кашляя – дым в ванную все-таки проник. – Тогда давайте свою ручку, – он встал и оказалв брюках с которых ручьями потекла вода, – мой «Паркер» остался на столе.
Николай даже поначалу растерялся – впервые увидел на пожаре погорельца, совершенно владеющего собой. Но поддерживать легкомысленный треп не было ни времени, ни желания.
– Где ваш костюм?
– Полагаю, вы на нем стоите, – беззаботно ответил артист. – Вас не будет шокировать, если он помят? Хорошо бы раздобыть утюг.
– Немедленно одевайтесь, – отрезал Николай. – Никого в номере больше нет?
– Увы, – натягивая пиджак на голое тело, вздохнул артист. – Она, прекрасная, моим мольбам не вняла, она, жестокая, ушла, не оглянувшись… Вам не понять меня, юноша, если вы никогда не терпели фиаско в любви. Учтите, с возрастом его вероятность катастрофически растет, не теряйте времени, юноша!
– Прикройте носоглотку, – Николай смочил в ванне полотенце и обмотал артисту голову, – на лоджии снимите. Лестницы-штурмовки не боитесь?
– Юноша, – высокомерно ответил артист, – каждый квалифицированный кинозритель знает, что я работаю без дублеров!
А когда артист стал ловко спускаться, Николай не выдержал и совсем по-мальчишески выкрикнул:
– А вы молодчина, удачи вам!
И снизу послышалось – серьезное и сердечное:
– Тебе тоже, юноша. Сласибо, дружище!
Когда да следующий день Клевцов рассказал ребятам об этом эпизоде, ему никто не поверил: «Загибаешь!» Но дело обстояло именно так, теперь я это точно знаю: Новик, которому его приятель-артист поведал о своем приключении, все подтвердил.
Николай и Юрий поднялись на 15-й, где их ожидали шесть человек. Этаж горел, и людей пришлось спускать быстро и с большим риском, потому что огонь подбирался к лоджии и вот-вот мог на нее вырваться.
Так оно и случилось. Но в тот момент, когда вспыхнула дверь и пламя хлестнуло по лоджии, на ней уже никого не было: Николай и Юрий поднимались на 16-й.
Но спускать оказавшихся там людей вниз уже не было никакой возможности: 15-й этаж отсекло огнем, цепочка штурмовых лестниц разорвалась – одно ее звено вышло из строя.
Сегодня мне снова удалось свести друзей вместе. И всего, что происходило на высотке до сих пор, меня наиболее заинтересовало «разорванное звено», и мне хотелось, чтобы Николай и Юрий в живом разговоре дополняли друг друга.
– На 16-м было семь человек, – припомнил Николай, – трое мужчин, две женщины и два мальчика.
– Мальчик и девочка, – поправил Юрий. – Как звали мальчика, забыл, а девочку, помню, звали Майя.
– Да, мальчик и девочка, – согласился Николай. – Оба в брючках, лица от дыма чумазые, да и темно, не различишь… Здесь было полегче, чем на 15-м, но не на много, уж очень из коридора дым валил,. А что самое худшее, руку Юре сильно помяло: на нее мужик всей тяжестью наступил, когда Юра его с 15-го спускал.
– Ничего страшного, – Юрий невольно пошевелил кистью, – через недели две повязку снял.
– То через две недели, – сказал Николай. – А тогда физиономия у тебя была малость перекошена.
– Зато ты со своим разбитым носом был хорош, – усмехнулся Юрий. И пояснил: – Женщина каблучком шпилькой задела, когда Коля ее спускал. Но ты, Ольга, разорилась на кофе с пирожными не для того, чтобы узнать эти малоинтересные факты. Значит, ситуация: вниз – нельзя, а что делать? Оставаться ведь тоже нельзя, вдруг прорвет, как на 15-м? Коля долго думал, может, секунду, может, две, и надумал: «Будем спасать наверх» Я даже сначала не понял, переспросил, а потом честно проорал: «Коля, ты – гений!» Коля недовольно пробурчал, что это он и без меня знает…
