Мы дулись в покер до середины ночи, пока в вагоне не стало достаточно прохладно, чтобы можно было спать рядом с мотоциклами. Я тут же отрубился, но потом просыпался раза три с ощущением, что мой мотоцикл сейчас на меня упадет. Немногими имеющимися тросами я привязал его как можно крепче да еще сумки подпихнул сбоку, чтобы он меня в случае чего не пришиб. И все равно ночью я спал лишь урывками, ни на минуту не забывая о нависших сверху 300 кг.
Через 23 часа после посадки на поезд дверь вагона распахнулась, и мы оказались в Сковородино. Как и в Чите, от пола вагона до перрона здесь было футов пять-шесть, только тут спустить мотоциклы на землю нам никто не мог помочь. Узбекские попутчики с радостью бы помогли, но на станции они показываться не смели. Поезд здесь стоял минут десять, и пришлось поторапливаться. Я нашел в вагоне доску и приставил ее к двери, но она оказалась слишком тонкая и веса мотоциклов не выдержала бы. Эван с Клаудио выпрыгнули из вагона и побежали к куче мусора поблизости. Вернулись они с доской, но эта была слишком короткой. Время уходило. Уже почти в паническом состоянии я решил, что придется рискнуть и сбросить мотоциклы с поезда. «К черту! — прокричал я. Может, доска и коротковата, но зато достаточно широка. Кидайте ее сюда!»
Эван и Клаудио установили доску. Она встала под углом больше 45°, но ничего не поделаешь. Выбора не было. С помощью узбеков я подкатил свой BMW к двери и высунул переднее колесо наружу, чтобы он встал на брюхо. Пока узбеки поднимали заднюю часть, я схватил руль и провел мотоцикл по доске. При выключенном двигателе гидравлические тормоза почти не работали. Покачиваясь, я стоял рядом с байком, изо всех сил нажимая на тормоз, чтобы не потерять сцепление, и пробовал медленно скатить его по этому крутому спуску. Было непросто, но у меня все же получилось. Так же я спустил мотоциклы Клаудио и Эвана. Мы справились! Сделали то, что считали невозможным! Какое счастье — добраться из Читы до Сковородино и не повредить мотоциклы! Где-то в глубине души я немного жалел, что мы не проехали этот путь по дороге, но сожаления вполне компенсировались приключениями в поезде. И потом, мы впервые уложились в график, да еще и вышли вперед на целых четыре дня. Это делало победу совсем сладкой.
Сковородино оказалось настоящей дырой. Железнодорожный узел, и ничего больше. Я не мог понять, за счет чего здесь живут люди. Мы пополнили запасы воды и еды и почти сразу же уехали. Питались мы в последнее время предельно просто: только «завтраки туриста» быстрого приготовления и лапша, но меня это больше не волновало. Я был весь на нервах в ожидании Дороги Костей, поэтому почти потерял аппетит и сильно похудел.
К Тынде вела череда очень длинных, исключительно пыльных и прямых дорог. К этому моменту мы уже достаточно насобачились ездить по гравию и могли свободно мчаться на 80–90, а то и на 140–170 км/ч. Самой большой проблемой на гравийной трассе стала пыль, которую поднимало еще множество грузовиков, едущих по дороге к северу от Сковородино. Самих грузовиков мы почти и не видели — только окружающие их плотные облака пыли. Первый признак, что впереди грузовик, — это огромная пылевая туча на дороге: грузовика не видно, но мы понимаем: он там есть. При приближении пыльная лавина становилась все гуще, пока не наступал момент, когда приходилось выбирать, — или ехать через пыль, или притормозить и подождать, пока она пройдет мимо.
Лучше всего медленно ехать на безопасной дистанции от грузовиков (их скорость где-то 60 км/ч). Но, несмотря на все наши намерения, мы с Эваном все еще были одержимы графиком и чаще выбирали быстрый проезд через пыльную тучу, не видя расстояния до грузовика. Футах в шестидесяти от его задней части пыли становилось поменьше, и мы могли его увидеть. Потом нужно было поймать момент, выбраться оттуда и переместиться в пыль, поднимаемую его передними колесами. Встречных машин мы в такой ситуации увидеть не могли — приходилось рисковать и ехать вслепую. На уровне задних колес пыли опять становилось меньше, и мы видели кусочек дороги впереди. Часто перед нами вдруг возникал синий 20-тонный монстр. Грузовик на встречной! Обычно у нас хватало времени вдарить по тормозам и скользнуть обратно в хвост грузовика, который мы только что почти обогнали. Всегда оставалась вероятность однажды не успеть. Чтобы вернуться за грузовик, который мы обгоняли, приходилось с утрамбованной шинами колеи на встречной полосе перемещаться через бугорок глубокого рассыпного гравия в центре дороги на полосу утрамбованного гравия на нашей стороне дороги. Причем поверхность дороги разглядеть не получалось, а нос мотоцикла надо было постараться удержать. Когда один грузовик проезжал мимо другого, мы снова оказывались в плотной туче пыли, где вообще ничего не было видно. Несомненно, ничего более опасного мы за это путешествие еще не делали. И что самое страшное, в облаке пыли мы не могли вовремя заметить участки с рыхлым гравием, на которых переднее колесо мотоцикла моментально заносит. Но уже через пару часов таких приключений я даже начал ждать следующую пылевую тучу с нетерпением — такой это был адреналин.
Мы проехали Тынду и решили разбить лагерь. День подходил к концу, и хотелось есть: единственная наша нормальная пища за последние двое суток — это тот суп в поезде. Но остановиться было негде. Пришлось ехать дальше, высматривая местечко для привала. В общем, мы свернули с дороги и пересекли реку уже почти в темноте. Я посмотрел, как Эван у меня за спиной вязнет в глубоком песке. Заднее колесо бешено вращалось, закапываясь еще глубже. Мы с Клаудио слезли с мотоциклов, помогли ему и потом осмотрели мотоцикл. Ящики были сдвинуты, а заднее колесо, кажется, сместилось от центра.
«Что-то тут не так», — сказал Эван с раздражением. Я видел: он очень зол на себя за то, что застрял в песке, и теперь снова впадает в мрачное настроение.
«Вот черт, — снова сказал он. — Рама багажника треснула в том же месте, что и у Клаудио». Я пошел к своему мотоциклу, чтобы достать пару шинных лопаток и кабелей, и обратил внимание на ненадежный вид своей рамы.
«Кажется, моя тоже накрылась», — сказал я. Мы осмотрели байки повнимательнее. На моей раме нашлась трещина сбоку, у Эвана появились трещина слева и разлом побольше справа.
«Ничего себе!» Это был Клаудио. «Эван, посмотри у себя под сиденьем». Одна из главных опор, на которых держалась вся задняя часть мотоцикла, тоже немного треснула. Стало не смешно. У наших «бимеров» рама решетчатая и сразу не развалится, но если одна из этих здоровых, толстых трубок окончательно скопытится, Эвану не на чем будет сидеть.
