государств.
Может быть, пекущееся обо всех предметах правительство наше уже давно сделало нужные распоряжения, кои мне неизвестны, для облегчения нашей внешней торговли с Вест-Индиею, а другие причины препятствуют распространению оной до сих пор; в таком случае я утешаюсь тем, что подал кому-либо, знающему дело сие, повод объяснить и развить предмет сей надлежащим образом. — Прим. перев.
Один офицер экспедиции, отправленной в 1831 году из Малакки против Нанинга, отстоящего около 20 английских миль от первого из сих мест, описывает следующим образом лютый нрав малайцев: «Чтобы явить опыт хирургической своей ловкости над ранеными китайцами, они отнимали у них члены по составам, выкалывали им глаза, отрезали нос и, наконец, распарывали брюхо. Склонность их к трупоразъятию столь велика, что они точно таким же образом поступили и с бездушным телом Шеика (шейха. — В. М.) Силлага».
В одном из последних номеров издаваемой в Контоне газеты «The Canton Register» находим мы следующее описание поселения китайцев на острове Формозе (Тайване. — В. М.): «Во время царствования династии Минг, острова Понгу испытали разные перемены. В одно время все жители оных были переселены в провинцию Фокиен, а в другое они опять завели там колонии и укрепили их против разбойников, завладевших сими островами. Около 1430 года евнух Ванг-Шан-Пару занесен был бурею к берегам Формозы. В 1564 году Лин-Таоу-Кин с японскими морскими разбойниками производил великие опустошения на китайских берегах, за что адмирал Ю-Таиев преследовал его до острова Понгу, а оттуда выгнал на остров Формозу, куда, однако, по незнанию пути, не отважился за ним следовать. Лин-Таоу-Кин пробыл недолго на Формозе и, умертвив там жесточайшим образом многих жителей, отплыл оттуда к кантонской области. В 1621 году один китаец, находившийся в японской службе, пристал с несколькими японцами к Формозе, где присоединился к нему Хинг-Хе-Лунг, и с сего времени китайцы начали переселяться на сей остров. Хинг-Хе-Лунг и его союзники, как говорят, вскоре потом оставили Формозу; но если это справедливо, то они, вероятно, опять туда возвратились. Около сего же времени, по словам китайских летописей, голландцы в первый раз пристали к острову и употребили хитрость, заимствованную ими от Дидоны, об истории которой китайцы, конечно, ничего не знали. Получив отказ в просьбе о небольшом участке земли, они просили дать им по крайней мере столько земли, сколько обнять может воловья кожа, и предложили за то большую сумму денег. Когда китайцы согласились на это, они изрезали кожу в тончайшие ремни, связали их, отмерили себе таким образом значительное пространство земли и построили на оной укрепление, названное после замком Зеландия. В следующем году они овладели одним из величайших островов Понгу и там построили также крепость; с тех пор жители провинции Фокиен стали производить правильную торговлю с Формозою. Голландцы спокойно пользовались приобретенным ими владением до вступления на престол нынешней китайской династии; но тогда китайские эмигранты стали просить Хинг-Хинг-Кунга, известного более под именем Коксинги, сына Хинг-Хе-Лунга, выгнать голландцев и присвоить себе их владение. Коксинга, чувствуя себя довольно сильным, чтобы противостоять татарам, т. е. покорителям Китая, сначала не хотел следовать сим наущениям. Но по прошествии одиннадцати лет он нечаянно ворвался, под защитою густого тумана, в Тае-ван, главный город голландцев, принудил их оставить остров и присвоил себе верховную власть над оным. По смерти Коксинги сын его Хинг-Кинг, а за ним внук его Хинг-Ких-Шван наследовали престол сего маленького королевства. Ни один из них не имел особенных дарований, и последний принужден был покориться богдыхану Канг-Хи; это случилось в 1683 году. Политика нынешней китайской династии насчет Формозы всегда состояла в том, чтобы воспрепятствовать сему острову сделаться убежищем недовольных и преступников. На сей конец со всех, отправляющихся в Формозу, требуется большая подать и, кроме того, противопоставляются им разные затруднения. Но, несмотря на все такие предосторожности, на острове часто происходят возмущения; сверх того, туземные жители восточной части ведут беспрерывные войны с китайскими колонистами». — Прим. перев.
Имя, даваемое ураганам (тайфунам. — В. М.), бушующим в Китайском море при перемене муссонов или периодических ветров.
См. в конце сей части прибавление 1.
Железо на всем берегу острова Борнео отличной доброты, но не может сравниться с тем, которое находят во внутренности страны. Самые лучшие кинжалы изготовляются тамошними уроженцами, дейаками (даяками. — В. М.). Особенно отличается в сем отношении страна, состоящая под владением Сельджи. Его копья и кинжалы превосходнейшие во всем острове. В одном уезде Марпау считается 49 кузниц. Но сабли и копья, употребляемые самим Сельджи, получаются из другой, более к северу лежащей страны. Жители оной пребывают еще поныне в состоянии первобытной природы, вовсе не имеют жилищ, ничего не едят, кроме плодов, змей и обезьян, но выделывают сию превосходную сталь, подающую повод к частым хищническим нападениям со стороны дейаков. Инструментами из сей стали можно легко резать кованое железо и сталь. Мы сами видели, как посредством оных скоблили перочинные ножи до того, что они переламывались. Однажды мы побились об заклад с Сельджи, что он не перерубит своею саблею старого ружейного ствола, но он, не говоря ни слова, положил его на брусок и изрубил на части без малейшего вреда сабле (из путевых записок Далтона).
Привоз и вывоз трех колоний: Пенанга, Малакки и Синкапора (Сингапура. — В. М.) возвышался ежегодно, и в 1822 году равнялся 8, а 1825 году 15 миллионам пиастров; народонаселение же увеличилось от 40 до 100 тысяч душ.
Во второй главе первой части сего творения упоминалось о торговле опиумом в Китае; здесь же, кажется, можно представить дополнительные о сем сведения, почерпнутые из официальных бумаг английского парламента
Все потребление опиума в Китае оценивается теперь суммою от 70 до 75 миллионов рублей за 13 000 и 14 000 ящиков. Если принять сие последнее число, то ящик опиуму приходится на 10 000 человек, полагая всех жителей в Китае 140 миллионов. Ящик весит около 150 фунтов, следственно, фунт опиума потребляется 66 человеками. Вывод ужасный! Увеличение ввоза сего предмета происходит, конечно, оттого, что, единожды привыкнув к употреблению опиума, необходимо надобно увеличивать приемы оного, дабы прийти в желаемое опьянение; сверх того, без вреда нельзя и отстать от этой губительной привычки. Замечательно, что
