Материалы следственной комиссии показывают, что Миклуха числился среди инициаторов создания «Тайного революционного общества». При неблагоприятном для воспитанников развитии событий ему в числе первых грозили даже не просто исключение из училища, а каторга и ссылка.
Жандармы, разумеется, не были идиотами и не поверили ни единому слову. У себя они бы выжали из арестованных все, что нужно. Но вступать в открытую конфронтацию с влиятельным министром не решились. Следственная комиссия под председательством Краббе подготовила доклад царю, представители III Отделения, скрипя зубами, его подписали. Александр II начертал на докладе резолюцию: «Вполне простить их поступок».
Но ни Краббе, ни жандармы не собирались ничего ни прощать, ни забывать. По результатам расследования в Морском министерстве издали знаменитый приказ № 50, который зачитали во всех морских экипажах, а поступающих в Морское училище стали знакомить с ним под расписку. Когда следствие закрыли, офицеров училища и членов «Общества китоловов» построили в Столовом зале, где Краббе сначала «воспитал» всех китоловов, в заключение своей речи влепив им по 6 недель без увольнения из училища, а потом, отправив воспитанников, учинил жесточайший разнос офицерам. Адмирал славился умением владеть ненормативной лексикой так, что ему мог позавидовать любой одесский биндюжник. Не стесняясь в выражениях, Краббе высказал свою точку зрения на воспитательный процесс в училище и яркими красками обрисовал офицерам-воспитателям их будущее, если подобное ЧП еще раз повторится.
В свою очередь, жандармы установили тайное наблюдение за всеми членами «Общества китоловов».
Едва в семье Миклухи вздохнули с облегчением в связи со столь благополучным исходом следствия, как появился уже упоминавшийся ранее слух о гибели Николая.
Екатерина Семеновна обратилась к морскому министру с наивной просьбой определить ее младшего сына Владимира на эскадру, отправляющуюся той осенью в кругосветное плавание. «Может быть, что во время плавания и находясь поблизости тех мест, куда отправился Николай Миклуха, он успеет собрать о брате точные сведения и узнать о судьбе его…» — писала она. Нужно отдать должное Краббе, у которого фамилия Миклуха вызывала не лучшие ассоциации. Он приказал ответить несчастной женщине обстоятельно и доброжелательно. Подписал ответ контр-адмирал Алексей Алексеевич Пещуров:
«Милостивая государыня Екатерина Семеновна … имею честь уведомить Вас… что отправление в кругосветное плавание сына Вашего Владимира Миклухи представляется совершенно невозможным, т. к. распределение гардемаринов на суда, идущие за границу, уже сделано, отправляется молодых людей этих весьма немного и при том старше по списку, а сын Ваш находится в числе младших и, наконец, по мнению управляющего Морским министерством молодому человеку этому необходимо прослужить некоторое время здесь, чтобы он на глазах начальства мог своею службою оправдать оказанную ему милость по поводу дела об участии некоторых воспитанников Морского училища в недозволенном обществе.
Что же касается собрания на местах сведений о другом сыне Вашем г. Николае Миклухе, то по званию гардемарина, г. Владимир Миклуха не может иметь никакого влияния на благоприятный исход этого дела, о котором до получения еще Вашего письма Морское министерство сочло нужным озаботиться. Справедливо интересуясь судьбою молодого ученого, предпринявшего столь трудную и опасную экспедицию, г. управляющий Морским министерством телеграфическою депешею поручил начальнику отряда судов наших в Тихом океане отправить одно из этих судов к месту высадки ученого путешественника, и приказание это приведено уже в исполнение. О тех сведениях, которые будут доставлены в министерство о Николае Миклухе, а я не замедлю сообщить Вам тотчас по получении их в Морском министерстве…»
История с первым посещением Николаем Новой Гвинеи закончилась для Миклухо-Маклая благополучно. А его брат Владимир получил в августе 1873 года свое первое офицерское звание — мичман — и приступил к службе «на глазах начальства».
Сначала она проходила на канонерских лодках, затем на фрегате «Севастополь». Как и положено, молодого офицера гоняли в хвост и в гриву, чтобы служба медом не казалась, но он служил легко и с удовольствием. От революционных идей не осталось и следа, но некоторые бывшие «китоловы», не отказавшиеся от своих планов изменить общество, напомнили ему о себе.
Им понадобилось срочно вывезти нелегальную литературу с конспиративной квартиры. Сделать это сами они не могли ввиду явной слежки. Памятуя порядочность Миклухи, обратились к нему за помощью. Тот не отказал и выполнил все, о чем его просили. Больше связей с революционерами он не имел. Оба брата оставили все юношеские романтические идеи о перестройке мира и занялись выполнением своих собственных планов, один — путешествиями, другой — службой.
Через год Владимира перевели в Гидрографический департамент. Пока брат путешествовал по далеким тропическим морям, Владимир занимался гидрографическими работами на родных Онежском и Ладожском озерах. Это была хорошая практика. Моряки знают, как коварна Ладога и как сложно плавать по огромному озеру. Убедившись, что офицер отошел от прежних политических убеждений, начальство перевело его на Черное море.
Время было тревожным. Отношения с Турцией были практически прерваны. В 1877 году вспыхнула война. Россия оказалась в морском отношении совершенно неготовой к войне. Черноморский флот, погибший в Крымскую войну, по Парижскому договору не подлежал восстановлению. Поэтому воевать с турками на море пришлось не на боевых кораблях, а на всем, что могло плавать.
Миклуха на пароходе «Аргонавт», наспех переделанном подо что-то военное, ходил на разведку к вражеским берегам. Несколько раз «Аргонавт» обстреливали и преследовали турецкие броненосцы. Спасались благодаря резвости хода и плохой подготовке турецких артиллеристов. На пароходе «Владимир» он участвовал в перевозке больных и раненых из Гудаута в Новороссийск. Каким-то образом проскочили мимо турецких крейсеров.
В 1878 году Владимир Николаевич получил первую награду за участие в войне — медаль, а затем и орден. Служба шла нормально, пока не случилось весьма неприятное событие. Владимир собрался жениться на дочери статского советника Хрентовича Юлии. Зайдя как-то по делу в канцелярию 1‑го Черноморского экипажа, он услышал, как некий мичман Мяновский весьма двусмысленно говорил о его невесте. Миклуха, в отличие от своего спокойного и тщедушного брата, был вспыльчив и очень силен физически.
