Едва ли стоит также оспаривать американское происхождение такой важной земледельческой культуры полинезийцев, как батат. На X Тихоокеанском научном конгрессе Г. Конклин убедительно показал легковесность всех гипотез, согласно которым батат проник в Океанию из Африки или даже наоборот – в Африку из Океании (см.: Н. С. Соnklin. The Oceanian-African hypotheses and the Sweet potato. Plants and the migrations of Pacific peoples. Honolulu, 1963), а Д. Йен, развивая идеи замечательного советского ботаника Н.И. Вавилова, обстоятельно доказал, что центр происхождения батата находится именно в Южной Америке. Что же до Азии и Африки, то не исключено, что батат был занесен туда уже в историческое время испанцами и португальцами (D. E. Yen. Sweet-potato variation and its relation to human migration in the Pacific. Ibidem). Эти примеры конечно, не исключают того, что в проблеме происхождения культурных (и некоторых дикорастущих, но используемых человеком) растений Полинезии еще много неизученного, а потому спорного, неясного и противоречивого Но – и в этом суть – в целом данные этноботаники не противоречат гипотезе Хейердала, как это иногда безапелляционно утверждается.
(V) «Роль инкских преданий для испанцев, открывших Полинезию и Меланезию» и «Вальсовый плот и роль гуар в аборигенном мореходстве Южной Америки» – это, пожалуй, лучшие, самые яркие и самые впечатляющие статьи сборника. Содержащиеся в этих статьях выводы (о том, что испанцы, проникая в Тихий океан, руководствовались и преданиями индейцев, и о том, что индейцы западного побережья Южной Америки были умелыми и опытными мореходами – на бальсовых плотах они бесстрашно уходили в открытый океан), по существу, никем не оспорены. Факты, содержащиеся в этих статьях, свидетельствуют, между прочим, и о том, что американские и европейские ученые зачастую неоправданно недооценивают самобытное мореходное искусство народов Америки и Океании. Недооценка эта ярче всего сказалась, пожалуй, в работах современного новозеландского ученого Эндрью Шарпа, который вот уж который год доказывает, что заселение Полинезии – результат стихийной игры ветра и морских течений. Если согласиться с Шарпом, навсегда унесенные в бурю от родных островов суда незадачливых островитян или гибли в волнах, или же прибивались по воле случая к необитаемым островам и архипелагам. Экипажи таких попавших в беду, но уцелевших судов и образовывали, по Шарпу, первоначальное население новых и новых островов [2] Эту точку зрения разделяют и некоторые другие видные исследователи тихоокеанских народов, в том числе К.П. Эмори (К.P. Emory. Origin of the Hawaiiens. J. Polynesian soc., vol. 68, No. 1, 1959.) и Р. Симмонс (см. комментарий I). После знакомства с двумя названными работами Хейердала скептицизм Шарпа и его единомышленников в отношении мореходного искусства аборигенов Америки и Океании кажется особенно неоправданным. Естественно, что непреднамеренные – по воле волн и ветра – плавания к необитаемым островам также играли определенную роль в заселении Полинезии. «Но решающую роль в заселении Полинезии, – как верно подчеркивает крупный советский географ Я.М. Свет, – все же сыграли не горе-путешественники, отнесенные ветрами к неведомым берегам, а мореплаватели, которые бороздили Океанию по определенным маршрутам и с определенной целью.» (Я.М. Свет. История открытия и исследования Австралии и Океании. М., 1966, стр. 39). Отметим, что произведенные американским археологом Робертом Саггсом раскопки древнейших поселений на острове Нуку-Хива (Маркизские острова) как будто хорошо подтверждают последнюю точку зрения (см.: R.С. Suggs. The archeology of Nuku Hiva, Marquesas islands, French Polynesia. – Anthropol. papers Am. Museum nat. hist. vol. 49r pt 1, N. Y. 1961; idem. The hidden worlds of Polynesia. N. Y., 1962).
(VI) Более подробно результаты крайне важных для подтверждения гипотезы Хейердала археологических изысканий на островах Галапагос изложены Хейердалом и археологом А. Шельсволдом в работе: T. Heyerdahl and A. Skjolsvold. Archaeological evidence of prespanish visits to the Galapagos islands. (Memoirs of the Soc Am. Arch., No. 12, 1956).
(VII) Предложение Хейердала о том, что так называемые «длинноухие» и «короткоухие» (об ином толковании терминов ханау-момоко и ханау-еепе см. Ю.В Кнорозов. Легенды о заселении острова Пасхи. Советская этнография, Э 4, 1963) принадлежали к разным народам и разным расовым типам, как будто не подтверждается. Советский ученый Н.А. Бутинов пришел к весьма обоснованному выводу, что пасхальцы делились на «короткоухих» и «длинноухих» не в силу разного происхождения, а что это было «деление внутри одного (полинезийского – В. Б.) народа.» (Н.А. Бутинов. Короткоухие и длинноухие на острове Пасхи. Советская этнография, Э 1, 1960). Похоже, что на это же указывают и результаты антропологических исследований черепов из пасхальских погребений, правда, сравнительно поздних (R. Murri1. A study of cranial and postcranial material from Easter island. Reports of the Norvegien archaeol. expedition to Easter island and the East Pacific, vol. 2).
Но, как справедливо заметил Хейердал, комментируя эту статью Меррилла, независимо от того, «согласимся ли мы с тем, что «длинноухие» и «короткоухие» лишь социальные подразделения, или что это представители различных по происхождению групп населения», между теми и другими существуют вполне определенные различия. (Т. HPуеrdah1. Addendum. Ibidem, p. 327). Впрочем, на выводах Меррилла сказалось, возможно, и то, что все обследованные им черепа были взяты из погребений «короткоухих».
(VIII) К настоящему времени это утверждение, тогда справедливое, уже устарело. В распоряжении ученых-океанистов сейчас целый ряд абсолютных датировок для древних стоянок на островах Полинезии. Все они получены так называемым методом С-14. Этот метод определения абсолютного возраста органических остатков (угля, золы, дерева, костей и др.) основан на том, что в живых тканях животных и растительных организмов соотношение обычного изотопа углерода C12 и радиоактивного изотопа С14 (период полураспада около 5360 лет) строго постоянно, тогда как в мертвых тканях вследствие радиоактивного распада изотопа С14 это соотношение непрерывно изменяется. Определив соотношение C12 и С14, узнают абсолютный возраст археологического памятника, содержащего органические остатки.
Известный археолог-океанист Роберт Саггс (упорный оппонент Хейердала) приводит следующие древнейшие для Полинезии даты: для Маркизских островов – примерно 150 год до н. э.; для Гавайских островов –120 год н. э.; для островов Самоа – I век н. э.; для острова Пасхи – IV век н. э., и т. д. (R.С. Suggs. The archeology of Nuku Hiva, pp. 174-175).
Число анализов и полученных по методу С-14 датировок быстро растет. Иногда полученные таким образом датировки противоречат друг другу и другим данным (см., например: Y.H. Sinoto. A tentative prehistoric cultural sequence in the Northern Marquesas islands. The Y. Polynesian Soc., vol. 75, No. 3, 1966). Поэтому делать заключения, даже предварительные, пока во всяком случае еще рано. Но один очень важный вывод уже можно сделать: оказывается, человек заселил Полинезию по меньшей мере на добрую тысячу лет раньше, чем думали еще 10-15 лет тому назад!
