Первый, кто лег здесь, на кладбищенском острове Сан-Микеле, – Серж Дягилев. Сбылось пророчество цыганки – суждено было Сержу «умереть на воде». Тоже был влюблен в эти вечные венецианские театральные декорации. На могиле всегда лежат пуанты – примета среди балетных: если принести и оставить их около стоптанных мраморных, то ждет успех. Правда, пуанты необходимо утяжелить песком или камнями, чтобы не унес ветер.
По венецианским «улицам»
Большой канал
Второй великий композитор Игорь Стравинский, тоже влюбленный в город и завещавший похоронить себя рядом со своим другом Дягилевым. Умер он в Нью-Йорке, но тело перевезли в Венецию, пышно, чинно, церемониально. Эту гондолу с гробом Стравинского среди всех провожал и Бродский: «Вот – Большой канал, туда Стравинский поканал». А сам Бродский «поканал» на кладбище посреди моря через четверть века.
У Бродского все объяснимо: любовь к венецианке, а видимо, через нее к – Венеции (чем-то похожей на родной Ленинград), и неизвестно, любовь к чему была на первом месте – к женщине или к городу. Он все время возвращался, прилетал на Рождество и совсем не принимал летнюю, жаркую и тесную от людей Венецию – только зимой, только зимой… И влюбленность в город примагнитила его навсегда, не сбылись брошенные когда-то в воздух строки:
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Нет, не пришел. Остался в вечно зимней для него Венеции. «Letum non omnia finit» – «Со смертью все не кончается» – написано на его могиле. И почтовый ящик с бумагой и карандашами, видимо, для переписки с поэтом. Были ли ответы?
Иосиф Бродский
Сколько раз ни приезжала в Венецию, все хотела попасть в базилику Сан-Марко, но время терять в огромной очереди было жалко. Когда в последний приезд остановилась в отельчике, выходящем прямо на площадь Сан-Марко и базилику, много часов провела у окна – оторваться от этой красоты было невозможно. Заметила у храма еще один вход, куда туристы не ходят. Там вечно стоит охранник, пожилой, не очень улыбчивый. Он приходит около семи утра, переодевается и начинает подметать у входа мусор, который ночью наносит ветром в этот уголок. Потом снова переодевается – синие брюки и голубая рубашка с бляхой – и становится полноправным охранником. Рано утром в этот закрытый вход торопятся люди. Я удивилась, что он пускает почти всех, ничего не спрашивая. Иногда, правда, кого-то заворачивает. Не позавтракав, побежала к этому потайному ходу. Кому он разрешает пройти? По какому принципу отсеивает? Сейчас не пустит, думаю, вот точно не пустит. Вблизи старичок оказался не таким уж мрачным и неулыбчивым.
– Доброе утро, синьор, еще не поздно? – решила почему-то спросить я.
– Прекрасное утро, синьора! Нет, только начали, вы в самое время! – И открыл мне дверь.
Действительно, было еще не поздно. Я попала на утреннюю мессу. Голос неимоверной красоты и тембра пел молитвы на любимом итальянском. Венецианцы смиренно стояли, глядя в пол и внимая каждому слову священника. Прислушиваясь к звуку голоса, я рассматривала храм. Он действительно стоил того. Построен на месте погребения святого евангелиста Марка, покровителя Венеции. Построен очень по-византийски – большой торжественный храм с пятью куполами, с красивой галереей, весь в разноцветном мраморе, резьбе, фигурах-скульптурах, мозаике и разномастных колоннах. Раньше он был хранилищем сокровищ, привезенных со всего света, эдакая демонстрация венецианского могущества. Трофеи привозили отовсюду и украшали ими базилику: древние резные пилоны и большая античная колонна из порфира – из крепости Аккра в Сирии, скульптуру «Четыре мавра» умыкнули из Египта еще в IV веке, большая бронзовая квадрига над главным входом привезена из Греции. Вот так, с миру по нитке, одно разоряли, другое украшали, как праздничный торт.
Храм весь светится изнутри – повсюду, включая пол, чудесная, словно золотая, мозаика. Хотя на самом деле многие фрагменты и правда выполнены из чистого золота. Фрески, будто объемные, чуть «выходящие» из стен. Поначалу для работы над мозаикой в храм приглашались византийские мастера, но со временем венецианские подмастерья раскрыли все их секреты и стали зарабатывать на этом сами. Самое необычное в храме – алтарь, усыпанный драгоценными камнями. Лично я такое количество дорогих камней видела только в мультике про Али-Бабу и сорок разбойников.
В общем, базилику Сан-Марко посмотреть, при возможности, надо, там все дышит стариной, завоеваниями, отношениями, властью, искусством, историей. А остальное вы додумаете сами.
Когда я выходила из базилики, чужая среди своих, старичок-охранник кивнул мне и улыбнулся:
– Как вам сегодняшняя месса, синьора?
– Bellissimo, comе sempre, signor!
– A domenica prossima, signora!
– Ciao!
Памятник морякам на набережной Рейкьявика. Говорят, у этого памятника можно увидеть призрак утонувшего моряка
Однажды в Америке почитала «русскоговорящие» газеты.
Узнала, что есть, оказывается, гендерные маршруты, куда девушкам ездить не стоит из женской солидарности. Во-первых, в Турцию, где президент заявил, что женщин нельзя равнять с мужчинами, так как это противоречит природе и исламу. Во-вторых, в Индонезию. Там девушек-полицейских заставляют проходить тест на девственность методом пальпации. Кто проводит тест, не уточняется… В-третьих, в Сальвадор. Там самое жесткое в мире антиабортивное законодательство – «всего-навсего» 30 лет тюрьмы за аборт. Потом в Саудовскую Аравию – там совсем недавно запретили тетенькам входить в ресторан без сопровождающего мужичка, вдруг она сразу бросится к кому-нибудь на колени? В Кению тоже не рекомендуют – там живет и побеждает традиция женского обрезания самым что ни на есть кустарным способом.
Еще женщин притесняют в Иордании, в Марокко, в Египте, в Тунисе, на Маврикии и на Мальдивах. Так что в знак солидарности сидите-ка вы дома, бабоньки! Хотя нет, езжайте в Исландию, там все равны. Я была, проверила, подтверждаю.
В поездке писала что-то типа дневника и решила все в таком виде и оставить: с датой, со свежими эмоциями – все как положено.
Окраины Рейкьявика
Только что прилетели в Рейкьявик – исполнила наконец свою давнюю мечту!
Во-первых, в институте был первый язык – исландский, который я потом практично поменяла на французский. Еще с детства была уверена, что Исландия – страна викингов, эльфов и селедки. Это меня, конечно, интересовало, но чтоб язык учить… Узко мне это было, не хотела я ограничиваться одним лишь языковым островом, хотелось лингвистического простора и нечеловеческого размаха. Английский знала. Исландский отвергла, взяла любимый, картавый. Но все равно мечтала когда-нибудь приехать и посмотреть-послушать, от чего в свое время отказалась. С первого вздоха кислород сбил с ног.
Воздух морской, свежий, островной. Погода пока солнечная – тут белые ночи. Курятся себе вулканчики, небо красивое, где свинцовое, где голубое, облака высокохудожественные, люди улыбчивые. Девушки-красотки с огромными голубыми глазами и, естественно, блондинки.
Красоты красотами, но когда пришло время поесть, мы поняли, что в рестораны необходимо записываться, иначе шансов нет, с улицы почти не попасть. А так надо попробовать местное: из рыбы – треску, пикшу и зубатку, а из мяса – баранину, все непривычно свежее. Но особо рекомендовали акулу – национальный деликатес – исландскую тухлятину, честно говоря. Но об этом потом.
Как говорит моя умная сестра, надо стараться как можно чаще делать что-то впервые. Желательно каждый день. Хоть пустяк, хоть самую малость. И жизнь становится намного интереснее и наполненнее, чем раньше.
Так вот, за эти два дня я много всего переделала впервые.
Вчера ела мясо кита. Через не могу и через не хочу… Ничего так кит оказался, очень даже!
Видела, как дышит земля, чуть потрясываясь мелким бесом и извергая из себя фонтанище кипятка на 30 метров вверх, приводя в телячий восторг людишек. Первый увиденный мной живой гейзер.
Ела хлеб, испеченный в лаве, – потрясающий на вкус.
Видела первый в своей жизни большой водопад (маленькие карельские – не в счет) с радугой, с колотящимся от счастья сердцем, с миллионами брызг в воздухе, с оглушающем мощным шумом. «Можно жить дальше!» – подумала я.
А ближе к ночи полезла в гору. Реально. Однажды в гору поднималась на фуникулере, а оттуда – пешком, а вчера – все по-взрослому, как настоящая скалолазка. Красота неописуемая: горные речки, поля синих люпинов и родимой успокаивающей живой валерианки. Предательские камни под ногами, сильный ветер. Ночью в гору на 900 метров (для меня мировой рекорд, не смейтесь), а потом – с горы.
