Одинокое здание вокзала в Алваре напоминало большой деревянный сарай. С перрона виднелась дорога, вьющаяся среди обработанных полей и рощ. Она вела к городу, окруженному старинными крепостными стенами. На перроне не было никого, кроме нескольких полуодетых подростков. Они с любопытством разглядывали чужих, белых путешественников. Дружеским жестом руки Вильмовский подозвал к себе мальчиков и обратился к ним по-английски:
- Вы знаете, где находится дворец магараджи Алвара?
- Ах, белый сагиб, кто же может перечислить все дворцы нашего великого магараджи! - тоже по-английски ответил бойкий паренек. - У него их, пожалуй, столько, сколько звезд на небе. Я знаю только три из них, но кто-нибудь из старших может указать и больше. Один дворец находится в самом Алваре, второй - за городом, в огромном парке на краю джунглей, а третий в священном городе Бенаресе[32], куда магараджа каждый год ездит молиться.
- А теперь магараджа в Алваре? - продолжал спрашивать Вильмовский.
- У нас каждый ребенок знает, что в пору охоты на тигров наш магараджа живет в своем дворце рядом с джунглями. Я слышал, что сегодня остальные слоны выйдут из Алвара в охотничий дворец на большую охоту, - пояснил паренек, изумленный невежеством белых сагибов, которые обычно все знают.
- Благодарю тебя за столь исчерпывающие сведения, - с улыбкой ответил Вильмовский. - Мы теперь знаем, где найти магараджу. Можешь ли ты нам сказать, как удобнее всего добраться с нашим багажом в этот дворец?
- Нет ничего легче, сагиб, У подъезда вокзала стоит тика гари[33]. Кучер за несколько аннов[34] довезет вас прямо до дворцовых ворот, - посоветовал мальчик.
- Ну так помогите нам отнести наш багаж, - предложил Вильмовский.
- Мы охотно поможем, великодушный сагиб! Я думаю, что ты дашь нам за это по одному анну, - охотно воскликнул паренек, хватая большой чемодан.
- Хорошо, я вам дам по одному анну, - согласился Вильмовский и многозначительно подмигнул чумазым шалунам.
Все вместе они вышли к подъезду. Как и говорил паренек, тика гари стояла у входа в здание вокзала. Это была телега без рессор, по виду напоминающая дилижанс. Внутри, с обеих сторон, находились скамьи для пассажиров, закрытые от солнца оригинальным балдахином из джутовых мешков, прикрепленных к бамбуковым жердям, установленным по четырем углам телеги. В телегу были впряжены две небольшие, тощие лошади.
Вильмовский быстро сторговался с кучером, одетым в длинные, широкие штаны, с выпущенной поверх них рубашкой без воротника, и в небольшую чалму на голове. Потом он расплатился с мальчуганами, которые с писком и гамом, толкая друг друга, уместили багаж между скамьями дилижанса.
Белые путешественники уселись в примитивной повозке. Кучер не спеша сел на толстое дышло между лошадьми, и, не переставая жевать бетель[35], крикнул:
- Хонг, хай, хай![36]
Исхудалые клячи тронулись с места и поплелись по направлению к Алвару. На некотором расстоянии от вокзала дорога, посыпанная мелким гравием, стала подниматься в гору. Вдоль дороги, среди окруженных кустами алоэ и довольно чистых двориков, стояли деревенские домишки, сплетенные из бамбука. Почти перед каждым из них росло банановое дерево[37]. Наблюдательный Томек обратил на это внимание и поделился своим наблюдением с товарищами. Вильмовский, будучи превосходным географом, знал обычаи народов разных стран, и объяснил, что отдельные деревья банана не случайно растут рядом с хижинами индийских крестьян. По местному обычаю, каждый индиец в день свадьбы сажает во дворе своего дома банановое дерево, чтобы питательные плоды уберегли семью от голода. Перед хижинами, в тени рододендронов, усыпанных красными цветами, видны были женщины и группки детей.
Крестьянки были одеты в платья из двух кусков цветистой ткани, большей частью в красно-желтую клетку. Один кусок ткани покрывал стройные бедра, второй - плечи и грудь. Молодые женщины носили на руках и ногах браслеты, а в мочках ушей - огромные серьги.
Замужние женщины носили, кроме того, в левой ноздре серповидную серьгу с рубином или алмазом, в зависимости от богатства. Одни из женщин сидя на корточках, готовили обед для мужчин, работавших в поле, другие толкли в больших каменных ступах рисовые зерна, пользуясь при этом длинными, тяжелыми деревянными пестиками. Только старухи праздно и с философским спокойствием людей, исполнивших свой жизненный долг, курили трубки или кальян, называемый иначе наргиле[38], и наблюдали за работой младших хозяек. Дети со смуглыми, блестящими телами, намащенными кокосовым маслом, чтобы предохранить от печальных последствий жгучих солнечных лучей, бегали почти голышом. Часто вся одежда ребенка состояла только из амулета[39], висящего на шее.
Увидев белых путешественников, молодые женщины закрывали лица платками. Матери набрасывали платки детям на головы. Как только дилижанс удалялся, они немедленно доставали скорлупу кокосового ореха, наполненную тушью, и кисточкой наносили на нижние веки детей широкие черные мазки. По индийскому поверью, это могло предохранить их потомство от злого глаза чужестранца.
У самой дороги буйно росли бамбуковые и миндальные рощи, стояли отдельные пинии. Под их тенью спокойно паслись косули, гордо прогуливались павлины, широко раскинув веера своих разноцветных хвостов; иногда с ветвей доносился крик небольших зеленых попугаев, раздраженных подвижностью обезьян, выглядывавших из-за стволов миндальных деревьев.
Вильмовские с любопытством разглядывали окружающий пейзаж, но боцман, хотя он обычно интересовался новыми странами, в которых ему приходилось бывать, на этот раз сидел насупленный и, что-то бурча себе под нос, возмущался излишней медлительностью "индийских кляч". Однако уже вскоре терпению добродушного великана предстояло более тяжелое испытание.
Впереди, на расстоянии всего нескольких метров, на дороге появилась большая и тощая белая корова. Она вышла из придорожной рощи и, воспользовавшись тенью раскидистых ветвей платана[40], улеглась прямо посреди дороги. Когда дилижанс приблизился к беззаботно отдыхающему животному, кучер, не имея возможности объехать корову, задержал лошадей, соскочил с места, на котором сидел, и с набожным почтением стал рассматривать медленно пережевывающую жвачку корову.
Потеряв терпение и возмущенный длительным простоем, боцман Новицкий встал со скамьи и крикнул:
- Эй, ты, добрый человек, ты что, никогда в жизни коровы не видел, что смотришь на нее, как на какое-то чудо? Скорее прогони скотину и двигайся в путь.
