Церемония состоялась третьего сентября, и в тот же день сочетались браком Элис и Робер.
Для четырех счастливцев время остановилось. Оно потекло мирно и спокойно и сегодня было наполнено счастьем так же, как и вчера.
Маркиза де Грамон и графиня де Сорг приобрели рядом особняки на проспекте Буа-де-Булонь. Здесь они воспитывали своих детей, оставаясь добрыми соседями, друзьями и любящими сестрами.
Они часто возвращались к событиям, предшествовавшим их свадьбам, вспоминали подробности, черпали новые доводы в пользу того, что девушки должны сами выбирать себе мужей. В разговорах порой всплывали имена спутников по путешествию и злоключениям. Тех, с кем много пережито, трудно забыть. С некоторыми из них сохранялись дружеские отношения.
Спустя четыре года после путешествия на «Симью» двое таких друзей оказались в одно и то же время у двери особняка маркизы де Грамон.
— Клянусь всеми святыми, рад вас видеть, сэр Саундерс!— воскликнул один.
— Господин Бейкер рад встрече с капитаном Пипом,— отозвался другой, энергично пожимая руку капитану покойного «Симью».
В один из дней родственных встреч семей де Грамон и де Сорг за столом сидели капитан Пип и Бейкер.
Так как оба знали историю отношений их гостеприимного хозяина и его очаровательной жены, то их не удивляла роскошь, окружавшая бывшего переводчика «Агентства Томпсон и К°». Впрочем, они много повидали в жизни и их мало чем можно было удивить. А капитан Пип, глубокий знаток людей, считал, что хозяин дома достоин всех благ на свете.
Они собирались за этим гостеприимным столом не в первый раз. В их поведении не чувствовалось натянутости. Была откровенность и свобода, приличествующая настоящим друзьям.
За стулом капитана, как обычно, сидел Артимон. Это место принадлежало ему по праву, и он занял бы его, даже если бы наступил конец света. Капитан то и дело предлагал псу лакомые кусочки, и тот принимал их с достоинством. Артимон постарел, но его глаза смотрели на хозяина с прежним умом и живостью. Слушая разговоры, он с глубоким интересом шевелил длинными ушами. Артимон хорошо знал дом, куда был приглашен этим вечером. Здесь его баловала хозяйка как спасителя своего мужа, а слуги почитали за то, что в доме его любили.
Он ценил такое обращение и энергично выражал согласие всякий раз, как только его хозяин высказывал намерение съездить в Париж.
— Откуда, капитан, вы прибыли к нам теперь? — осведомился Робер во время ужина.
— Из Нью-Йорка,— ответил капитан, в это время он работал на линии Кунар, и ему смертельно надоело однообразие переездов между Англией и Америкой.— Как это утомительно, сэр,— пожаловался он.
— Наши дамы снова хотят путешествовать по морям,— продолжал Робер,— поэтому на верфях Гавра строится по нашему заказу яхта водоизмещением в тысячу тонн. Я попросил бы вас рекомендовать надежного человека в качестве капитана.
— Я знаю только одного,— ответил собеседник,— его зовут Пип, и он не такой уж плохой моряк. Однако есть небольшое неудобство. Этот Пип, видите ли, не женат, но он не один. Он неразлучен со своим псом. Бедный Артимон очень стар и долго не протянет. Вот уже пятнадцать лет он скитается по всему свету, а у собаки это преклонный возраст,— добавил Пип, посмотрев на Артимона с нежностью и грустью.
— Значит, капитан, вы согласны?…— воскликнул Робер.
— Да,— подтвердил капитан.— Мне надоели пассажирские пароходы. Очень утомительное занятие. И эти однообразные переходы из Ливерпуля в Нью-Йорк и из Нью-Йорка в Ливерпуль! Чертовски скучно, сэр!
— Ну, договорились! — одновременно воскликнули Робер и Роже.
— Да,— согласился капитан,— Артимон, конечно, будет с нами? А как вы назвали будущую яхту?
— В память о «Симью»[163] — сказала Долли,— мы хотели бы назвать ее этим же именем.
— Прекрасная идея,— иронически одобрил Бейкер,— я уже вижу вас по дороге в Тимбукту!
— Мы постараемся этого не допустить,— ответил капитан.— Но поскольку мы заговорили о «Симью», то догадайтесь, кого я встретил в Лондоне не позднее чем вчера?
— Томпсона! — хором воскликнули все присутствующие.
— Точно! Томпсона! И он был, как всегда, элегантен, оживлен и весь сиял как медная монета. Может быть, у него была вторая сумка, и шейху ее обнаружить не удалось? Или вы не привели в исполнение свои угрозы? — осведомился капитан, обращаясь к Бейкеру.
— Не говорите мне о нем! — мрачно отозвался тот.— Это не человек, а дьявол, он меня вгонит в гроб. Конечно, я привел свои угрозы в исполнение. Я и двадцать других пассажиров организовали процесс, и мы выиграли его по всем пунктам. Томпсон был вынужден объявить себя банкротом, закрыть контору: его имя вычеркнули из списка агентств путешествий. Но я не полностью удовлетворен. Томпсон попадается мне на каждом шагу. Он ничего не делает, и, однако, у него такой вид, будто он купается в золоте. Эта скотина меня раздражает. Я убежден, у него где-то припрятана кубышка, и чувствую себя в дураках.
Во время негодующей речи Бейкера сестры несколько раз переглянулись.
— Успокойтесь, дорогой Бейкер,— сказала Элис.— Томпсон разорен окончательно и никогда не станет вашим конкурентом.
— А на какие же средства он живет? — недоверчиво спросил Бейкер.
— Как знать,— ответила, улыбаясь, Долли.— Может быть, ему оказывает помощь кто-нибудь из благодарных пассажиров.
Бейкер расхохотался.
— Хотел бы я видеть этого пассажира,— не поверил он.
— Можете спросить у Элис,— лукаво посоветовала Долли.
— Или у Долли,— шутливо отпарировала Элис.
— Вы!…— воскликнул в изумлении Бейкер.— Но почему вы помогаете этому пройдохе? Сколько раз он издевался над вами и над остальными! Сколько раз не сдерживал своих обещаний! Ведь он едва не утопил вас, не раздавил при обвале на Сен-Мигеле, не уморил от лихорадки, не спалил на солнце, не подвел под пули арабов. Очень бы хотелось знать, за что вы ему благодарны?
— За счастье,— одновременно ответили обе сестры.
— Если бы путешествие было хорошо организовано, то разве стала бы я графиней? весело спросила Долли, и Роже утвердительно кивнул головой.
— А я маркизой? — добавила Элис, бросив нежный взгляд на Робера.
Бейкер не нашел, что ответить. Было видно, что он недоволен объяснениями сестер. Ведь из-за их сентиментального милосердия этот проходимец остался безнаказанным.
— Что поделаешь с этими женщинами,— проворчал он сквозь зубы.
Бейкер еще некоторое время продолжал бормотать что-то нечленораздельное. Видно, все не мог переварить то, что услышал.
