Красному Облаку удалось подлить еще масла в огонь:
— Я знаю англичан, — сказал старый вождь Воронов. — Они живут на севере от страны Великих Озер и говорят языком френчменов.
Красное Облако путал Канаду с Великобританией… Канадцев с чистокровными англичанами! Предполагал, что англичане говорят по-французски. Последнего оскорбления благородный лорд не мог перенести. Ругательства полились из его уст:
— Красная обезьяна! Пьяница из Уайт-Чепеля! Рогатый осел! Суринамская жаба! Сам ты — френчмен, и даже еще хуже! Мало тебя колотили в школе. Твой учитель географии и истории — старая резиновая калоша! А ты сам — испанский мул!
— Какая ядовитая муха укусила этого белого идиота? — не выпуская трубки изо рта и не меняя выражения лица осведомился Красное Облако у своей дочери, с любопытством следившей за беснованиями англичанина.
Лорд Вильмор обратился к Миннегаге со словами:
— Но неужели, мисс, вам в пансионе не объясняли, что такое Великобритания?
— Я знаю, — ответила Миннегага, — что это страна, в которой живут белые люди, такие же, как и янки, наши враги. Этого с меня довольно.
— Я еще раз говорю вам, мисс, что у вас в пансионе никуда не годные учительницы! Как?! Разве они не объяснили вам, что те самые канадцы, которых вы путаете с англичанами, принадлежат, правда, к великой белой расе, но являются непримиримыми врагами всех янки?
— Я знаю только одно: что белые — враги краснокожих. Для меня каждый белый
— хуже ядовитой змеи. Он — враг!
— Вы невежественны, мисс, как… как ирландская деревенская девка. Говорю же вам…
— Отвечай только на вопросы, бледнолицый! Зачем ты попал в наши земли?
— Охотиться на бизонов, чтобы избавиться от сплина.
— Что такое сплин?
— Нервная болезнь. Говорят, зависит от нашего туманного климата.
— А климат тоже болезнь? Понимаю: должно быть, врачи твоего племени посоветовали тебе натираться жиром бизонов, чтобы выгнать из костей этот самый климат.
Лорд Вильмор возмущенно пожал плечами, но промолчал. Он понимал, что любые попытки объяснить разницу между климатом и сплином этой невежественной индейской мисс будут бесполезны.
Немного помолчав, женщина-сахэм продолжила допрос:
— У тебя были спутники. Одного из них звали Джон, индейский агент. Куда он делся? Почему они покинули тебя?
— Это бесчестные жулики, трусы, бабы! Я не знаю, где они. Я их нанял для охоты на бизонов, а они, вместо того чтобы помочь мне убивать животных, стали возиться с каким-то подстреленным человеком, который потерял свои волосы.
Злобная улыбка показалась на губах Миннегаги. Она выпрямилась и энергичным жестом показала на висевший на стене типи круглый щит, украшенный свежим, еще окровавленным скальпом.
— Вот скальп этого человека! Это я сорвала волосы с его головы! — торжественно заявила индианка.
— Вот как? — поднял брови милорд. — Вы очень похожи на азиатскую тигрицу, мисс. Напрасно вы гордитесь таким мерзким делом. Ни одна английская мисс не позволит себе ничего подобного.
— Я должна отомстить! И я отомщу! Моя мать была скальпирована. И знаешь, белый человек, кем именно? Твоим же братом, бледнолицым, тем самым индейским агентом Джоном, с которым ты был здесь. Но в моих руках ты, а его нет. Ты должен сказать мне, где я его найду.
— Но я решительно не знаю, куда он девался. Я был занят охотой на бизонов и не следил, куда поехали эти негодяи.
— Ты не хочешь сказать мне, где их искать? Ты становишься между моей местью и ими? Но я заставлю тебя говорить!
Миннегага, охваченная гневом, вскочила и, казалось, была готова броситься на пленника. Ее глаза блистали, рука судорожно сжимала рукоятку заткнутого за пояс кривого мексиканского ножа.
Как ни хладнокровен был англичанин, но и его поразило выражение чисто звериной злобы, исказившей красивые черты Миннегаги.
— Моя маленькая пантера, — сказал он успокаивающим тоном, — мне не нравится видеть вас такой взволнованной. Вы, старичок с красным носом, кажется, папаша этой девицы? Вы должны успокоить ее нервы.
— Хуг! — отпустил неопределенное восклицание Красное Облако не меняя своей позы.
— Бросьте свою трубку и поговорите с этим маленьким бесенком, который готов задохнуться от злости, — апеллировал к отцовскому авторитету англичанин.
Но индеец, пожав плечами, продолжал спокойно курить. Миннегага, гнев которой возрастал, дрожа всем телом, выкрикивала проклятия и угрозы прямо в лицо лорду Вильмору.
— Будешь ли ты говорить, бледнолицая собака?! — кричала она.
— Я не привык разговаривать с сумасшедшими. И мне нечего сказать вам, грубая молодая мисс.
— Так я заставлю тебя развязать язык! Твой скальп пригодится для моей коллекции.
— Мой скальп? — нахмурился Вильмор. — Не советую допускать какое-либо насилие над моей персоной. Не забывайте, мисс, что я — англичанин и наследственный член палаты лордов. Правительство Великобритании заставит вас дорого заплатить за каждый мой волосок. Предупреждаю вас: воздержитесь от насилия надо мной.
Резкий свист иккискота, инструмента, сделанного из берцовой кости человека, всколыхнул воздух типи. Это был сигнал, данный женщиной-сахэмом. В одно мгновение типи наполнился воинами сиу, предводимыми Сэнди Гуком. Лорд Вильмор был сбит с ног, вытащен из типи. Несмотря на отчаянное сопротивление, с него содрали одежду, обнажив до пояса, и привязали к врытому в землю столбу.
Особенно усердствовал при этом метис, которого лорд осыпал всевозможными ругательствами. Когда Вильмор был привязан к столбу, он принес горшок с красной краской и своеобразную кисточку из птичьих перьев. Этой кисточкой Гук старательно нарисовал на белой груди Вильмора три концентрических круга и, закончив свою работу, любовался ею, прищурив глаза.
— Ей-богу! Лопни мои глаза, я лихо умею рисовать! Какая жалость, что мои милые родители сделали меня бандитом. Конечно, это тоже достойная уважения профессия, но лично я предпочел бы быть художником и только ради развлечения изредка кого-нибудь грабить. Мне кажется, что во мне погибает истинный артист.
Он снова, прищурив глаз, с удовольствием посмотрел на дело своих рук — резко выделявшиеся на груди пленника кроваво-красные круги.
Едва метис закончил разукрашивать злополучного лорда Вильмора, как из типи вышла Миннегага в сопровождении своего почтенного отца — Красного Облака, не расстававшегося со своим калюме. Одновременно с ними к столбу пыток, где был привязан Вильмор, подошло с полдюжины старых, очень безобразных, одетых в грязные пестрые тряпки индианок. При одном взгляде на них становились понятными средневековые легенды о ведьмах. В руках старух были факелы из смолистых ветвей. Они с криком размахивали факелами, разбрасывали искры. Их крики послужили сигналом для сбора пятидесяти или шестидесяти воинов, закинувших за плечи свои ружья, окруживших столб пыток широким кругом и приготовившихся начать пресловутый «танец смерти».
