Флотилией командовал сэр Джон Гаукинс, старый морской волк. Совершив рейс к берегам Испании и Вест-Индии, он возвращался на родину. Он захватил много испанских судов, нагруженных золотом и серебром, которое испанцы награбили в Мексике и Перу. Узнав об опасном положении, в которое попали французы, он предложил им вместо их жалкого суденышка один из своих кораблей. Мало того, так как у французов было очень мало провизии, он снабдил их провиантом на несколько месяцев.
Затем английская флотилия, дав прощальный салют из пушек, продолжала путь, а французы снова повернули к устью реки Май, где предполагали перенести свое имущество на прочный корабль, полученный от англичан. К заходу солнца они вернулись на то самое место, которое покинули утром.
Получив корабль и запас провианта, Лодоньер сделал последнюю попытку остаться в Новом Свете. Долго убеждал он колонистов вернуться в форт Каролина и там терпеливо ждать приезда Жана Рибо. Но эта попытка ни к чему не привела, все были против него, все – за исключением, пожалуй, одного только Ренэ, которому не хотелось покидать Новый Свет.
Мнение всех остальных высказал Симон Оружейник:
– Зачем нам, простым людям, оставаться в чужой стране и сражаться с индейцами, которые, вероятно, уже завладели фортом? Да если бы и удалось их оттуда выгнать, что нам там делать? Запасы провизии быстро истощатся, и мы снова очутимся в ловушке.
Лодоньеру ничего не оставалось делать, как подчиниться воле большинства. Началась переноска вещей с одного корабля на другой. Когда все было готово к отплытию, снова поднялась буря, и в течение недели путь к морю преграждали огромные валы, увенчанные пенистыми гребнями.
Эта томительная отсрочка была очень тяжела для всех колонистов. Наконец, ветер стал стихать, а под вечер показалась на горизонте флотилия, направлявшаяся к суше. Ночь прошла тревожно. Чьи это были суда – французские, английские или испанские? Вопрос остался неразрешенным до утра.
Когда взошло солнце, колонисты увидели семь кораблей, стоявших на якорях за мелководьем. В воздухе плескались французские флаги.
Салютовали из пушек, и корабль вышел из устья реки навстречу вновь прибывшим. Действительно, это был Жан Рибо, явившийся на помощь маленькой колонии. На борту флагманского судна «Троица» произошла встреча адмирала с лейтенантом Лодоньером, которого поддерживали под руки Ле Муан и Ренэ.
Намерение колонистов покинуть форт привело Рибо в негодование, но узнав о бедственном положении гарнизона маленькой крепости, он сменил гнев на милость.
Почти все корабли адмирала Рибо глубоко сидели в воде, и только один из них мог пересечь мелководье и подняться к верховьям реки. На этом-то судне, а также на корабле, полученном от англичан, в форт Каролина стали перевозить новых колонистов и запасы провианта. Перевозка продолжалась несколько дней, так как вновь прибывших колонистов было около трехсот человек, и привезли они с собой много провианта, амуниции, орудий и всевозможных инструментов, необходимых для постройки новых фортов.
Новые колонисты были разочарованы, увидев в каком жалком состоянии находится форт Каролина. Туземцы, бродившие за стенами крепости, обратились в бегство, как только завидели белых. Больше всех радовался возвращению в форт Ренэ.
«Скоро придет сюда племя вождя Микко, – думал он. – Снова я увижу Хас-се, и вместе мы будем ходить на охоту. А когда-нибудь я уговорю его поехать со мной во Францию».
Закипела работа по восстановлению и оборудованию форта. Но горсточке гугенотов, заброшенных в чужую страну, грозила серьезная опасность. Филипп II, король Испании, отправил в Новый Свет три тысячи солдат и флотилию из тридцати четырех судов, которой командовал дон Педро Менендес. Ему приказано было завладеть страной, называвшейся в то время Флоридой и простиравшейся на север до английского поселения в Виргинии. Он должен был построить форт и основать город, но прежде всего отыскать и стереть с лица земли колонию еретиков, которые, по слухам, обосновались на этой территории.
Вскоре после прибытия Рибо испанский флот подошел к побережью. Однажды под вечер испанцы, державшие курс на север, увидели французские суда, стоявшие на якоре около устья реки Май. В полночь испанские суда также бросили якорь неподалеку от французской флотилии, и с флагманского судна испанцев «Сан Палайо» донеслись звуки трубы, а с «Троицы» немедленно ответили на сигнал. Начались переговоры. Стоя на палубе своего судна, Менендес с преувеличенной вежливостью осведомился:
– Господа, откуда прибыла эта флотилия?
– Из Франции, – последовал ответ.
– Что привело вас сюда?
– Мы привезли людей и запасы провианта в форт, основанный в этой стране по повелению короля Франции.
– Кто вы – католики или еретики?
– Мы гугеноты. А вы кто такой и почему задаете нам столько вопросов?
– Я адмирал, дон Педро Менендес. Суда эти принадлежат испанскому королю дону Филиппу II, а сюда я прислан, чтобы истребить всех еретиков, какие встретятся мне на суше или на море. Когда рассветет, я возьму в плен все ваши суда, и ни один еретик не дождется от меня пощады.
Рибо и солдаты отвечали испанцу насмешками, советуя не ждать рассвета и немедленно привести угрозу в исполнение. Испанский адмирал принял вызов и приказал своим капитанам разрубить якорные канаты и готовиться к атаке. Был он до такой степени взбешен, что метался по палубе, словно одержимый. Через несколько минут вся испанская флотилия направилась к шести французским судам.
Но французы не дремали: они также перерезали якорные канаты, подняли паруса и пустились наутек. Всю ночь преследовали их испанцы, но под покровом ночи Рибо далеко увел свои суда, а к утру преследователи отказались от погони и повернули к устью реки Май, намереваясь напасть на форт Каролина.
Лодоньер был предупрежден Жаном Рибо о приближении испанской флотилии. Всех своих солдат он послал к устью реки и приказал поставить на берегу пушки. Здесь думал он дать бой испанцам и препятствовать дальнейшему их продвижению. Два корабля стояли на якоре в устье реки, а дула орудий обращены были к открытому морю.
Увидев эти приготовления, Менендес счел неблагоразумным высаживать здесь войска или проводить суда через мелководье. Поэтому он приказал держать курс на юг, к реке Дельфинов.
Небольшие суда вошли в устье реки и легли на якорь как раз перед индейской деревушкой Селой, где несколько месяцев назад Ренэ Дево получил прозвище Та-ла-ло-ко.
Здесь Менендес решил построить форт и основать город, который, как надеялся он, будет столицей могущественного королевства. Отсюда думал он повести войско против гугенотов в форте Каролина. На следующий день он торжественно высадился на берег и всю страну объявил владениями короля Испании. Загремели пушечные выстрелы на борту судов, бросивших якорь против деревушки, далеким гулом отозвались корабли, стоявшие на рейде. В то же время раздались звуки труб и ликующие возгласы солдат, а католические патеры, сопровождавшие Менендеса, затянули хвалебный гимн. По их приказу великолепный олень, возвышавшийся на шесте в центре индейской деревушки, был сброшен, а вместо него водружен крест.
Возмущенные поступками чужестранцев, испуганные пушечными выстрелами, индейцы не знали, что делать, куда бежать. Многие были убиты по приказу Менендеса, других заставили работать наравне с неграми-рабами, привезенными из Вест-Индии. Вообще испанцы сразу открыли все свои карты – завоевателей и колонизаторов, в отличие от гугенотов-французов, которые сами были изгнанниками и пытались, хотя бы сначала, вести более примирительную политику.
Расправившись таким образом с туземцами, Менендес заявил, что новый город, основанный на развалинах мирной деревушки Селой, будет называться городом Сан-Августин. Это название осталось за ним и по сей день, а реку Дельфинов Менендес переименовал в реку Сан-Августин.
