Так как они продвигались вперед, не мешкая, то скоро достигли ручья, где мальчики поили своих лошадей несколько часов тому назад.
Терри надеялся, что при переправе один из виннебаго возьмет его к себе на лошадь и перевезет на ту сторону, но, когда он остановился на берегу и взглянул на ехавшего впереди, тот подал ему знак идти в воду.
Мальчик безропотно вошел в реку и зашагал к другому берегу. Вода была холодная, и когда она дошла до его куртки, у него перехватило дыхание от холода. Лошади фыркали и брызгали ногами. Оглянувшись назад, Терри увидал, что оба всадника смеются над ним.
Очутившись на другом берегу, Терри хотел идти дальше, как вдруг восклицание, вырвавшееся у одного из индейцев, заставило его остановиться и обернуться. Дикарь был взволнован и дал ему знак остаться на месте. В то же самое время сам он соскользнул с лошади и стал тихонько на землю.
— Зачем он не сделал этого раньше, пока я не успел войти в воду и вымокнуть?
Но молодой человек ошибался, предполагая, что виннебаго уступит ему свое место на лошади. Он вовсе этого и не думал. Ступив еще несколько шагов, индеец встал на колени и приложил ухо к земле. Пленник не слыхал ничего, что могло бы возбудить его любопытство, но, очевидно, случилось что-то, что возбудило подозрения виннебаго.
Терри очень желал проделать тот же опыт, но не посмел. Воины, наверное, рассердились бы за такое любопытство.
Краснокожий, приложивший ухо к земле, приподнял немного голову и посмотрел в лес, в сторону ручья, как будто бы там находилось что-то, внушившее ему подозрения.
Он проделал это несколько раз, потом обменялся несколькими словами с товарищем. Насколько Терри мог разглядеть выражение их раскрашенных лиц, они узнали нечто такое, что не только заинтриговало, но и сильно встревожило их.
Виннебаго, удовлетворив свое любопытство, сделал Терри знак подойти.
Воины вовсе и не думали меняться с ним местами — только один из них сел на лошадь вместе с ним, потому что таким образом они могли двигаться скорее. Терри сел верхом на ту самую лошадь, на которой ехал прежде, а краснокожий уселся позади него.
Передав оба ружья пленнику, индеец обхватил его левой рукой, как будто с тем, чтобы удержать его в равновесии, а правой рукой взялся за ремень, заменявший повод.
Потом лошади пошли таким тихим шагом, что почти не было слышно стука их копыт. Несколько раз краснокожий бормотал что-то тихим голосом, обращаясь к своему товарищу, и тот отвечал ему также тихо.
Пленнику, естественно, пришло в голову, что индейцы с удовольствием пустили бы лошадей во весь опор, опасаясь какого-то нападения, но не делали этого из опасения привлечь внимание врагов, стуком лошадиных копыт.
Что это была правда, было видно по действиям виннебаго, которые ехали тихо, пока боялись, что звук их копыт достигнет ручья, а потом пустили лошадей в галоп, которым шли несколько миль. Наконец, Терри опять узнал холм, с которого он и Фред бросили первый взгляд на горную долину.
У основания холма лошадей опять пустили шагом, так как они были совсем мокрые от усталости, а на вершине они опять перешли в рысь, пока всадники смотрели на развертывавшуюся перед ними сцену.
Перед ними были леса, ручей, лужайка и остатки сгоревшей хижины. При виде этого виннебаго не обнаружили никакого удивления, потому что, вероятно, давно догадались о происходившем по дыму, который должны были заметить раньше.
Терри не мог видеть воинов, которые стекались с разных сторон сюда, но тем не менее знал, что их очень много. По этому случаю он не взглянул ни на один из отрядов, находящихся в прогалине.
Там было около 12 человек, которые стояли, лежали или сидели, как уже было описано выше, между тем, как Боульби все еще отдыхал на бревне. Седовласый индеец предложил ему свою трубку, которую охотник с удовольствием принял и курил в ту минуту, когда появился Терри. Тот протянул трапперу руку и рассказал свою удивительную историю, которая заключала много интересных и совершенно новых для охотника сведений.
Оленья Нога, шавано, Джордж Линден и Руф Гардин постояли несколько минут в молчании и задумчивости, пока, наконец, звук копыт лошадей, уносивших Терри и Фреда, не смолк в отдалении. Мальчики уехали, а трое ветеранов, если можно так выразиться, оставшись назади, обдумывали вопрос о том, как бы освободить Боульби от власти виннебаго.
Не стоит повторять, сколько в этому случае являлось препятствий, главным из которых была самая личность охотника. Его друзья хорошо все это понимали, и оба траппера смотрели на молодого шавано, чувствуя, что если он не мог предложить какого-нибудь проекта, то им оставалось только идти домой и оставить друга на произвол судьбы.
Оленья Нога прочел это в их взглядах, но не сказал ничего. Он был серьезен и задумчив. По своему обыкновению в таких случаях, шавано оперся на свой длинный карабин, пока его деятельный мозг предавался работе. Он думал, думал и думал.
Вдруг индеец выпрямился и тихонько вздохнул.
— Пусть мои братья последуют за Оленьей Ногой, — сказал он, повернувшись и осторожно пробираясь по листьям.
— Пусть они идут как можно осторожнее, потому что виннебаго не должны видеть их следов.
Хотя скрыть следы от зорких глаз виннебаго было в высшей степени трудно, но опытные обитатели пограничных с индейцами земель все-таки многое могли сделать в этом направлении. Они подражали действиям своего вожатого, и когда, наконец, очутились вне поля зрения проходящих по дороге, самый зоркий глаз вряд ли нашел бы их следы на листьях.
Шавано чувствовал, что если нужно было что-нибудь делать, то делать так, чтобы враг не мог их выследить. Сделав все возможное для обеспечения этого, индеец остановился и, посмотрев на друзей, прибавил:
— Пусть мои братья подождут, пока Оленья Нога вернется назад или позовет их!
— Ты можешь рассчитывать на нас, — сказал Линден, — мы не видим ни малейшего луча света, но если ты видишь, приказывай, и мы будем послушны, как собаки. Не правда ли, Руф?
— Совершенно верно: все, что тебе остается делать, Оленья Нога, это приказывать нам!
Шавано не обратил особенного внимания на эти излияния, но тем не менее оценил их.
Приставив руку ко рту в виде трубы, он издал тихий, вибрирующий, жалобный звуку, такой слабый, что его еле было слышно.
— Что это значит? — спросил Гардин.
— Когда этот звук раздастся в лесу, тогда пусть мои братья знают, что Оленья Нога зовет их, и пусть поспешат к нему навстречу. Он не будет звать их, пока их помощь не понадобится ему!
— Мы придем тотчас же, — сказал Линден, — хотя бы на дороге стоял Черный Медведь со всей своей шайкой!
