— Но где ты оставил капитана? — спросил Джойс.
— Позади молочной в кустарниках.
— Нужно пойти туда. Может быть, с ним сделалось дурно.
Все были согласны, и Джойс отправился к молочной в сопровождении Ника, хотя и не без некоторого колебания: ему очень не хотелось нарушать приказание капитана ждать его возвращения.
Вскоре они были уже там, и Джойс увидел капитана, который сидел на обломке скалы, прислонившись к стене. Казалось, он был без сознания, Джойс поспешно взял его за руку и приподнял было, но тут только с ужасом заметил, что капитан уже мертв. Лужа крови на земле показывала, что капитан убит. Удар был нанесен ножом прямо в сердце.
Джойс был человек очень крепкого сложения. Взвалив себе на спину тело убитого, он понес его к тому месту, где остались товарищи. Ник молча следил за всеми его движениями и помогал нести капитана. Скоро они подошли к своим. Все были в отчаянии и, внимательно осмотрев труп, пришли к заключению, что убийство было совершено уже около часа назад. Но надо было торопиться. Устроив носилки из ружей, положили на них капитана и двинулись в путь в тяжелом молчании. Ник шел впереди и тщательно выбирал дорогу поровнее, чего прежде никогда не делал. Через два часа они дошли до того места, где надо было идти по ручью.
— Положите тело на землю, — дрожащим голосом скомандовал Джойс. — Нужно хорошенько обдумать, как поступить нам теперь.
Тело опустили в траву. Все были взволнованы.
Идти дальше было нельзя. Из «хижины» могли увидать их, и неизвестно, что могло бы случиться с мистрис Вилугби, Беллой и Мод. Кому-нибудь из них нужно было пойти вперед, чтобы подготовить женщин к печальному известию. Никто не соглашался взять на себя это тягостное поручение.
— Ник пойдет, — сказал спокойно индеец. — Он привык приходить с известиями. Он часто их приносил капитану, он послужит ему еще раз.
— Хорошо, Ник, ступай, но помни, что с женщинами надо говорить мягко и не сразу говорить о случившемся.
— О, да! У сквау мягкое сердце. Ник это знает. У него была мать, была жена, была дочь.
По мере того как удалялся Ник от тех, кого оставил с мертвым телом, шаги его все более и более замедлялись. У скалы он совсем остановился и присел на камень. Потом он вынул свой нож, на котором виднелись следы крови, и заботливо обмыл его в ручье.
Сначала на лице тускароры появилось дикое выражение; потом понемногу черты лица смягчились и приняли кроткий, даже ласковый отпечаток.
— Спина Вайандоте не болит больше, — прошептал он. — Старые раны зажили. Зачем капитан трогал их? Он думал, что индеец ничего не чувствует. Иногда это хорошо, иногда дурно. Зачем грозил Вайандоте, что еще побьет его, когда шел в неприятельский лагерь? Нет, спина теперь здорова.
Ник поднялся, посмотрел на солнце, чтобы определить время, взглянул на «хижину», на рабочих, как бы соображая план защиты дома, хозяина которого убил часа три назад, и направился к воротам. Они были заперты. Он постучал.
— Кто там? — спросил Плиний старший.
— Друг. Отворите ворота. Меня прислал капитан.
Все негры в доме не любили индейцев, в том числе и Ника, а потому не удивительно, что Плиний колебался, не зная, впустить его или нет. В это время через двор проходила негритянка, и он подозвал ее, спрашивая совета.
— Не открывай ворот, старый Плиний, пока мистрис Вилугби не разрешит сама. Оставайся здесь, а я позову мисс Мод; она скажет, как нам быть.
Плиний наклонил голову в знак согласия и припер массивные ворота всей своей тяжестью. Скоро вернулась Бесси вместе с Мод.
— Это ты, Ник? — спросила Мод.
Ник вздрогнул, услышав хорошо знакомый голос. Он совсем не ожидал увидеть девушку сейчас же. Взгляд его омрачился, и на лице выразилось сожаление. Он ответил мягче, чем обыкновенно говорил:
— Это я, Ник, Соси-Ник, Вайандоте, я пришел с известием, Лесной Цветок. Капитан прислал Ника. Никого нет со мной. Вайандоте один. Ник видал майора и передаст кое-что молодой мисс.
Мод велела впустить индейца. Ник не торопился говорить; он сел на стул, указанный Мод, и с горечью смотрел на нее.
— Если ты хотя немного жалеешь меня, Вайандоте, говори скорее, что случилось с майором Вилугби.
— Ему хорошо. Он смеется, говорит. Он пленник, его не убьют.
— Но что же случилось? Почему ты так угрюмо смотришь на меня? Я вижу по твоему лицу, что случилось какое-то несчастье.
— Надо признаться, дурные вести. Как ваше имя, молодая мисс?
— Ты же хорошо знаешь, Ник, что мое имя Мод Вилугби.
— Нет, вашего отца звали Мередит, а не Вилугби.
— Да как же ты знаешь об этом, Ник?
— Вайандоте все знает! Он видел, как убили майора Мередит. Он был хороший начальник. Никогда не бил индейцев. Ник знал вашего отца. Вам нечего горевать. Вилугби не ваш отец, он только друг вашего отца. Ваш отец умер, когда вы были еще ребенком.
Мод едва дышала. Она стала догадываться в чем дело. Бледная, она сделала над собой страшное усилие и стала спокойно спрашивать дальше.
— Что же, Ник, мой отец, верно, ранен?
— Зачем называть его своим отцом? Он не ваш отец. Ник знал отца и мать. Майор не брат вам.
— Не мучь меня, скажи скорее всю правду. Капитан Вилугби убит?
Ник сделал утвердительный жест. Несмотря на свое решение спокойно выслушать все, Мод не выдержала. Долго просидела она молча, упершись руками в колени; на нее нашло отчаяние, потом она вдруг разразилась рыданиями. Слезы несколько облегчили ее; к тому же надо было торопиться узнать все, что случилось, от Ника. Но ответы индейца были так лаконичны и неясны, что Мод не могла решить наверное, что случилось с капитаном: был ли он ранен или же убит. Теперь нужно было сообщить об этом матери и сестре. Мод решила послать за Беллой негритянку.
Мод обладала решительным и стойким характером. Как это часто бывает, в те минуты, когда надо поддержать слабых, эти черты характера выступают с особенной силой.
— Мод, — воскликнула, входя, Белла, — что случилось? Почему ты так бледна? Ник пришел с известиями с мельницы?
— С очень плохими известиями, Белла. Наш дорогой папа ранен. Его принесли на опушку леса и положили там, чтобы тем временем приготовить нас. Я иду сейчас туда, и мы принесем его в «хижину». Приготовь маму к грустному событию. Да, Белла, к очень, очень грустному событию.
— О, Мод, это ужасно! — вскрикнула сестра, падая на стул.
— Что нам делать?
— Мужайся, Белла!
Уходя, Мод велела негритянке позаботиться о Белле и дать ей воды.
— Идем, Ник, времени терять нельзя. Ты поведешь меня туда.
Тускарора молча наблюдал эту сцену. Ему приходилось видеть страдания двух молодых существ из-за удара, нанесенного его рукой, и странное чувство шевельнулось в груди Ника. Он беспрекословно пошел за Мод, взглядывая на бледное лицо Беллы.
