В 60-х годах XVII в. в Со-Сент-Мари была основана иезуитская миссия и торговая фактория, что вскоре привело к появлению здесь индейского поселения в котором проживало несколько объединившихся родов, получивших у французов общее название «жители порогов» (Saulteurs), под которым оджибвеи были известны европейцам до начала XVIII в. Около 1680 г . начинается период расселения оджибвеев из Со-Сент-Мари, вызванного исчезновением пушного зверя в этом районе из-за хищнического отстрела. Пушной промысел к этому времени становится уже одним из главных источников существования индейцев, втянутых в торговлю мехами. В поисках пушного зверя часть оджибвеев двинулась на север, восток и запад от озера Гурон. К началу XIX в. образовалось четыре значительно различавшихся по культуре подразделения оджибвеев: северное, юго-восточное, юго-западное и степное.
Теннер большую часть своей жизни среди индейцев провел на стыке территорий двух групп — оджибвеев степных и юго-западных. Последние охотились на огромной территории в полосе смешанного леса и лесостепи, протянувшейся от озера Верхнего до реки Ред-Ривер. Освоение оджибвеями этой территории, ранее принадлежавшей дакотам, началось в конце XVII в. и носило мирный характер. Основывалось оно на союзе, заключенном между дакотами и оджибвеями для совместной охоты и торговли. Но с продвижением на запад европейских скупщиков пушнины, натравливавших дакотов на оджибвеев, мирные отношения между этими племенами были нарушены (около 1736 г .). Дальнейшее продвижение оджибвеев на юг и запад от озера Верхнего сопровождалось их непрерывной борьбой с дакотами за охотничьи угодья в районах лесных озер, реки Ред-Ривер и верховий Миссисипи. Оджибвеи вторгались в охотничьи угодья дакотов и оттесняли их на юг. В книге Теннера немало описаний военных походов оджибвеев и их столкновений с дакотами. Из сообщений Теннера явствует, что оджибвеев поддерживали племена кри, ассинибойнов и манданов. Но причиной войны между индейскими племенами, разжигавшейся скупщиками, была отнюдь не «врожденная кровожадность» индейцев, как пытаются это изобразить расисты, а борьба за средства существования, которых лишали их белые колонизаторы,
Деятельность скупщиков пушнины на Американском материке и их конкурентная борьба привела, как справедливо отмечает Джемс, к разорению и обнищанию коренных жителей. Индеец мог спастись от голодной смерти, только переселившись в другое, более богатое дичью место. Но там он сталкивался с другими племенами, уже до него охотившимися на тех землях. «Свободных» земель на материке Северной Америки в то время уже не было. «Но куда бы ни уходил индеец, — пишет Джемс, — за ним шел торговец, подобно тому как волки или канюки следуют за стадом бизонов».
Скупщики пушнины разжигали вражду между племенами, которая чрезвычайно распыляла и ослабляла силы индейцев. Разумеется, индейцы понимали это и всячески стремились, как видно и из повествования Теннера, к заключению перемирий, к установлению мирных отношений. Но колонизаторам это было невыгодно, и то одна, то другая из конкурирующих пушных компаний вновь и вновь провоцировала столкновения между индейцами.
Хотя пушной промысел был уже ведущей отраслью хозяйства оджибвеев, однако они не оставляли и своих древних занятий. Индейские женщины собирали весной сок сахарного клена, вываривали из него сахар, засевали небольшие участки кукурузой и собирали дикий рис, а мужчины ловили рыбу. Но и эти продукты нередко, как рассказывал Теннер, пропивались и попадали в руки скупщиков пушнины. Ведь даже продовольствием их в те времена обеспечивали индейцы.
В книге Теннера общественная жизнь оджибвеев рисуется еще на этапе первобытнообщинных отношений. Основной хозяйственной единицей был небольшой возглавлявшийся вожаком коллектив, сообща охотившийся в течение зимы на выбранной им территории. Коллектив этот состоял из нескольких большесемейных домохозяйств (костров). Так, Теннер рассказывает, например, что одну зиму их группа насчитывала «десять костров». Домохозяйство чаще всего состояло из сородичей жены охотника. Исключительно ценны сведения Теннера и о формах собственности у индейцев. Здесь нет еще и намека на наличие частной собственности на угодья, извечность которой пытаются приписать оджибвеям некоторые этнографы США.
Охотничьи угодья распределялись между членами группы на определенный охотничий сезон, причем каждому домохозяйству отводился отдельный участок для промысла пушного зверя. Теннер сообщает, например, что, когда его семья присоединилась к охотничьей группе, состоявшей из оджибвеев и оттава, для охоты у Портидж-ла-Прейри на реке Ассинибойн, они оставили свои лодки и отправились в глубь страны для промысла бобров у маленьких речек. «Брату Ва-ме-гон-э-бью и мне индейцы отвели небольшой ручей, где водилось много бобров, и здесь, кроме нас, никто не мог промышлять». На бизонов, лосей и медведей разрешалось охотиться на любом участке в пределах кочевья данной группы, и мясо убитого зверя обычно делилось между всеми членами охотничьего коллектива. В индейской палатке мог поселиться любой пришелец и промышлять зверя вместе с охотниками из этой палатки, а если он был немощен, его кормили и одевали, как и других членов домохозяйства. Хотя в пушном промысле преобладает индивидуальный труд, однако шкурки считались собственностью всего домохозяйства, а мясо потреблялось сообща, нередко несколькими домохозяйствами.
Но у Теннера мы находим также многочисленные описания коллективной охоты и коллективного распределения охотничьей добычи. Только взаимная поддержка помогала индейцам выжить. Закон гостеприимства считался у них еще обязательным. Если одна группа охотников голодала, а другая была обеспечена пищей, то первая присоединялась ко второй и запасы делились между всеми. Теннер с осуждением говорит, как об отступниках, о тех группах индейцев, которые, живя возле белых, были уже настолько заражены духом торгашества, что не хотели даром кормить голодающих соплеменников. Но такие отступники были еще исключением: обычай помогать друг другу в беде широко бытовал среди оджибвеев и их соседей во времена Теннера, и в его книге мы находим множество тому примеров, Все это, бесспорно, опровергает теорию изначального индивидуализма оджибвеев.
Описания Теннером ежегодных весенних переездов охотничьих коллективов в постоянные селения, где нередко на зиму оставляли детей и стариков, опровергают антиисторические концепции извечно кочевого быта индейских охотничьих племен. Вблизи таких селений находились участки для сбора кленового сока, рыболовные угодья, кукурузные поля, распределенные между домохозяйствами охотничьих коллективов. Во времена Теннера индейцы еще в основном сами изготовляли свою одежду из шкур и замши, но уже тогда входили в употребление фабричные ткани и одеяла. Позднее, к концу XIX в., они совсем вытеснили кожаную одежду. Теннер упоминает, например, о ноговицах из ткани и чаще об одеялах (кусках ткани), которые использовались также как денежная единица. Интересны сообщения Теннера о тол, как снабжали индейцы всем необходимым своих не имевших одежды собратьев. И в этом еще проявлялись принципы коллективизма, характерного для общества на стадии первобытнообщинного строя.
