– Здесь так сухо и пустынно, – заметил Холидей. – Там, откуда я родом, пятнадцать акров земли могут прокормить пятнадцать голов. Здесь та же территория едва ли прокормит одну тощую корову.
– Непонятно, чего индейцы так цепляются за эту пустыню, и зачем она Штатам? – поддержал его Кид.
– Ты не хочешь вернуться на ту сторону Миссисипи?
Кид покачал головой.
– Раньше только об этом и думал. Потом, в пятнадцать лет убил одного задиру, в шестнадцать убил еще нескольких, и вдруг перестал быть Генри Маккарти или Генри Антримом. Я стал Билли Кидом, за которым охотится чертова уйма народу. Подумалось, что по эту сторону Миссисипи желающих мне смерти меньше, что на Западе мне вряд ли выстрелят в спину.
– Если говорить твоими словами, то выстрела в грудь ты не боишься? – спросил Холидей. Кид не ответил.
– Должно быть, нет, – Холидей налил себе и выпил. – Откуда такое имя: Билли Бонни?
– Нравится, как звучит. Будто в песне какой или стихе. Вот я и решил себя так называть. То есть называл, пока меня не окрестили «малышом», – он улыбнулся. – Лет в тридцать, думаю, это прозвище от меня отстанет.
– Может быть, и отстанет, – согласился Холидей. – Имя-то громкое.
– Я почти неграмотный, но люблю почитывать дешевые книжонки про себя. Видел даже такую, где мы с тобой скорешились.
– Всякое может быть.
– Видел и такую, где мы стрелялись посреди улицы.
– Поразительно, – улыбнулся Холидей. – Стоило Биллу Хиккоку один раз сразиться с кем-то на главной улице города, и вот уже всякий чертов писака, который даже не был по эту сторону Миссисипи, считает, будто мы только и стреляемся, что посреди улицы.
– Ты не спросил, кто кого, – напомнил Кид.
– Ну ладно, кто кого?
– Я тебя.
– Значит, можно не стараться и не выяснять, кто из нас лучше, – снова улыбнулся Холидей.
– Тебе что же, совсем неинтересно?
– Что именно? Роман? Я его даже в руках не держал.
– Нет, кто из нас лучше
Холидей покачал головой.
– Я всегда исходил из предположения, что любой мужик с револьвером не то чтобы непобедим, но пока никем не побежден. Без нужды выяснять, кто лучше, не хотелось.
– Складно рассуждаешь! – рассмеялся Кид.
– Выпью за это, – поднял стакан Холидей.
– Черт! Я говорил это в Тумстоуне, скажу и сейчас: ты мне нравишься, Док!
– Мне от этого легче… и спокойнее, – улыбаясь, ответил Холидей.
– Про тех троих с ранчо можешь забыть. Им поделом досталось, нечего было на Дока Холидея пушку наводить.
– Я рад, что мы пришли к соглашению, – сказал дантист.
– Знаешь, – произнес Кид, – я прочел ту книжонку и задумался.
– Не вызвать ли меня на поединок?
– Нет, – улыбнулся Кид. – О том, чтобы скорешиться с тобой.
– Занятная мысль.
– Обсудим?
Холидей покачал головой.
– Нет.
– Дело во мне? – воинственно спросил Кид.
– Отнюдь. Дело во мне.
– Чахотка? – спросил Кид, и вся его воинственность в момент улетучилась.
Холидей кивнул.
– Мне осталось года два, в лучшем случае – три. Я даже знаю, где умру – сам выбрал себе местечко и комнату с милым видом.
– Не лучше ли умереть быстро, с оружием в руках, прихватив с собой на тот свет парочку врагов? – спросил Кид. – Я бы предпочел уйти так.
– А я бы предпочел вообще не уходить из жизни, – ответил Холидей. – Впрочем, выбирать не приходится.
– Мой выбор всегда за мной, – возразил Кид. – В Сан-Диего есть один банк. Я прежде ни разу банков не грабил, Док, и хочу попробовать. Если победим, станем богаче королей. Проиграем – уйдем в буре огня, ни дня не проведем за решеткой. Про нас станут слагать песни и писать книги еще сотню лет.
– Точно так, наверное, думал Джон Уэсли Хардин, – ответил Холидей. – Он вот уже пять лет гниет в тюрьме, и в ближайшее время никто его отпускать не собирается.
– Его-то, может, и повязали, но меня не повяжут, ни за что, – ответил Кид.
Холидей улыбнулся.
– Когда его наконец повязали, награда составила четыре тысячи долларов. Для охоты на тебя причин в два с половиной раза больше.
– Черт! – воскликнул Кид и раскраснелся от гордости. – Назови хоть кого-нибудь, за чью голову дают столько же, сколько за мою!
– Здесь таких нет, – ответил Холидей, – только не по эту сторону Миссисипи. По ту, однако, был Джон Уилкс Бут, убийца президента Линкольна.
– Окажи услугу, Док.
– Какую?
– Раз ты такой начитанный, выясни, сколько предлагали за голову этого Бута.
– Хорошо.
– У меня на ранчо Брэди еще есть дела на несколько дней: нашли покупателя на скотину и на лошадок. Давай-ка встретимся здесь через неделю, в полдень, и ты расскажешь, что вызнал. Может, я успею обогнать Бута по цене за голову.
– Договорились, – ответил Холидей.
– Проклятье, надо было нам с тобой закорешиться, когда ты еще не подцепил чахотку!
– Когда я был здоров, тебе было что-то около трех лет, – ответил Холидей.
– Несправедливо, что сволочь Гаррет здоров как бык, а ты харкаешь кровью.
– Ничего не попишешь.
– Ну, я-то кое-что могу поправить, – заявил Кид. – С чахоткой не справлюсь, зато доброе здравие Гаррету могу подпортить.
– С этим у меня проблем нет, – ответил Холидей. – Шериф мне не очень нравится.
– Этот сукин сын два года был мне товарищем, потом отвернулся от меня и поклялся вздернуть на виселице, – Кид допил виски и встал из-за стола. – Я возвращаюсь к Брэди. Разузнаешь для меня про Бута, ладно?
– Если такие сведения вообще есть.
– И подумай над моим предложением: на пару со мной погибнуть в перестрелке с законниками, вместо того, чтобы медленно задыхаться в какой-то там больничке.
Кид вышел из таверны, а Холидей, глотнув еще виски, прикинул в уме: погибнуть в сиянии славы – достойная альтернатива смерти, к которой он уже приготовился.
28
Холидей проснулся и, прихватив трость, отправился позавтракать в ресторане Мейбл Гримзли. По пути его нагнал экипаж «Бант лайн»; дверь открылась, и из салона выглянул Эдисон – поманил к себе Холидея.
– Откуда здесь эта штука? – спросил Холидей, указав на самоходный дилижанс.
– Я телеграфировал Генри Уиггинсу в Тумстоун, и он прислал этот экипаж, – ответил Эдисон. – Я намерен почти каждый день выбираться за город и тестировать оборудование, так зачем тратиться на лошадей и коляску?
– Здоровый расчет, – усмехнулся Холидей. – А теперь, если можно, давай начистоту: правительство платит за все, так почему бы не платить и за аренду лошадей с коляской? В чем подлинная причина?
– Ну хорошо, – сдался Эдисон, виновато улыбнувшись. – Сидеть снаружи и подгонять лошадей невероятно жарко. У этой штуковины электрический двигатель, и лошадьми править не приходится. Мне вообще не приходится править повозкой, ведь Нед отрядил мне возницу, – Эдисон указал на кабинку сверху. – Выезжать за город – принципиально важно. Кстати, почему бы нам сейчас вместе не отправиться на испытания? Хочу протестировать кое-что на тебе.
Холидей подозрительно взглянул на изобретателя.
– Есть же возница. На нем и испытывай.
– Не могу.
– Такой ответ не годится, Том, – предупредил Холидей. – Единственное логичное объяснение, которое приходит мне на ум, такое: если ты вдруг убьешь возницу, то не сумеешь сам отвести дилижанс в город, а пешком тебе идти не хочется.
Эдисон засмеялся и покачал головой.
– Я не сумею на нем испытать устройство, потому что он глух.
– Когда ты убил Белого Орла, я тоже ничего не слышал, – напомнил Холидей. – Тем более ты уже знаешь, что устройство работает.
– То, что я собираюсь испытать сегодня, намного мощнее. Радиус действия у него гораздо шире.
– Ты точно нашел верный принцип? – нахмурился Холидей. – На команче свисток сработал, зато Джеронимо он никак не повредил.
– Я добавил кое-каких новых примочек, – ответил Эдисон. – В общем, либо едешь, либо нет. Мне не терпится проверить прибор, и я не могу тебя весь день уговаривать.
– Ну хорошо, – сдался Холидей и полез в салон. – Посмотрим, чем я могу быть полезен тебе.
– Одолжи трость, пожалуйста. Благодарю. Здорово, что ты ее прихватил, – Эдисон трижды постучал набалдашником в потолок, и дилижанс тронулся в путь. – Вот недостаток глухоты возницы, – сказал изобретатель, возвращая Холидею трость, – он не услышит, даже если я проору ему, когда пора остановиться или ехать дальше.
– Прекрасно тебя понимаю, – ответил Холидей.
– Говорят, тебе вчера опять повезло за игорным столом.
– Карта прет, – кивнул Холидей, – я увеличил свой капитал где-то до тринадцати тысяч. Еще неделька, и заработаю себе путевку в Лидвилл, – помолчав немного, он уточнил: – Наверное.
