И он зашагал взад и вперед еще быстрее, чем прежде, воображая, что это отвлечет его от неприятных мыслей. Но всякий раз, поворачиваясь, он невольно смотрел в сторону утеса, пытливо оглядывал весь край обрыва, и в этом взгляде был страх. Но всадник – или призрак – не появлялся больше, и Вискарра понемногу начал успокаиваться.
По каменным ступеням застучали шаги. Кто-то поднимался по лестнице.
Вот показалась голова, плечи, и на асотею шагнул капитан Робладо.
Он и Вискарра поздоровались, из чего можно было понять, что в этот день они еще не виделись. В сущности, оба только недавно встали. Час был не слишком поздний для светских людей, которые ведь не ложатся спать спозаранку. Робладо только что позавтракал и вышел на асотею, чтобы в свое удовольствие выкурить гавану.
– Да, забавный был маскарад! – расхохотался он, закуривая сигару. – Право слово! Я насилу смыл с себя краску. И охрип после всех этих воплей – за неделю голос не вернется! Ха-ха! Никогда еще девицу не покоряли и не завоевывали столь сложным, романтическим способом! На пастухов напали, овец увели и разогнали на все четыре стороны, быков угнали и перебили, как на бойне, старуху стукнули по голове, дом подпалили... Да еще разъезжали целых три дня взад и вперед, наряжались индейцами, орали до хрипоты... Столько хлопот – и все ради какой-то простой девчонки, ради дочки отъявленной колдуньи! Ха-ха! Прямо как глава из какой-нибудь восточной сказки... из «Тысячи и одной ночи», скажем. Только вот девицу не спасет никакой волшебник или странствующий рыцарь. – И Робладо снова захохотал.
Его речь разоблачила то, о чем, быть может, читатель уже догадался: что недавний набег «дикарей» был делом рук самих Робладо и Вискарры, затеянным для того, чтобы тайно похитить сестру охотника на бизонов. «Индейцы», которые угнали овец и быков, напали на асиенду дона Хуана, подожгли ранчо Карлоса и увезли Роситу, – эти «индейцы» были: полковник Вискарра, капитан Робладо, сержант Гомес и солдат по имени Хосе – еще один подчиненный полковника, доверенный и послушный его слуга.
Их было только четверо – с самого начала предполагалось, что четверых достаточно для осуществления подлого дела. Слухи и страхи, распространившиеся по долине, наделяли четверых силою четырех сотен. Притом, чем меньше посвященных в секрет, тем лучше. Так осторожно и хитро рассудил Робладо.
И действовали они весьма хитроумно. С самого начала и до конца партия была обдумана и разыграна с мастерством, достойным лучшего применения. На пастухов впервые напали наверху, на плоскогорье, чтобы убедительнее прозвучало известие о появлении враждебно настроенных индейцев. Из крепости посланы были солдаты на разведку, жителей призывали к осторожности – все для того же: чтобы больше поразить воображение. И когда после этого угнали быков, никто уже не мог сомневаться, что в долине появились дикие индейцы. Этот грабеж помог участникам гнусного маскарада убить сразу двух зайцев: осуществляя главный свой замысел, они заодно еще и подло отомстили молодому скотоводу.
Загнав его быков в ущелье и перебив их, они тоже преследовали двойную цель. Прежде всего они рады были нанести ему ущерб, но главное – они боялись, что, если оставить скот на произвол судьбы, он может найти дорогу назад, на ферму. А если бы вернулись быки, будто бы украденные индейцами, это вызвало бы подозрения. Теперь же они надеялись, что задолго до того, как кто-нибудь случайно наткнется на место бойни, волки и стервятники сделают свое дело, и догадки придется строить на одних костях. Это было всего вероятнее. Ведь пока длится тревога, вызванная нападением индейцев, вряд ли кто-нибудь отважится заглянуть в эти места. Тут нет ни жилья, ни дороги, тут проезжают изредка одни индейцы.
Даже когда дело дошло до развязки и жертву наконец похитили, ее не повезли прямо в крепость: ведь даже и ее надо было ввести в заблуждение. И вот ее, связанную, посадили на мула, которого погонял один из негодяев, и предоставили ей смотреть, какой дорогой они едут, вплоть до того места, где надо было свернуть к городу. Здесь ей завязали глаза кожаным поясом и так привезли в крепость, и, разумеется, она не знала, далеко ли ее завезли и что это за место, где ей позволили наконец отдохнуть.
Каждый акт дьявольской драмы был задуман столь тонко и разыгран столь искусно, что это делало честь если не сердцу, то уму капитана Робладо. Он же был и главным актером во всем этом представлении.
Вискарру на первых порах одолевали кое-какие сомнения; не совесть удерживала его, а собственная неумелость и боязнь разоблачения. Ведь это могло серьезно повредить ему. Если раскроется такой злодейский умысел, весть о нем мгновенно облетит всю страну. И тогда он погиб.
Красноречие Робладо, вдохновляемое его низкими намерениями, взяло верх над слабым сопротивлением начальника; а раз согласившись на эту затею, он и сам находил все это очень увлекательным и забавным. Шутовские воззвания и россказни об индейцах, наводившие ужас на жителей, и хвалы, которые воздавались при этом коменданту, действующему при этом столь доблестно и неутомимо, – все это оказалось приятным развлечением среди однообразия солдатской жизни. И в те несколько дней, что длилось нашествие «дикарей», у коменданта и капитана не было недостатка в поводах для смеха и веселья. Они так ловко все проделали, что наутро после заключительного набега грабителей и похищения Роситы ни одна душа в Сан-Ильдефонсо, если не считать самих офицеров и двух их помощников, нимало не сомневалась: всему виною настоящие дикие индейцы!
Впрочем, в одной душе шевелилось подозрение, только подозрение, – в душе старухи-матери. Даже сама Росита думала, что она в руках индейцев... если она вообще могла думать.
– Да, великолепная шутка, честное слово! – с хохотом продолжал Робладо, дымя своей сигарой. – С тех пор как мы забрались в эту чертову глушь, мне еще ни разу не случалось так позабавиться. Что ж, и на пограничном посту можно найти себе развлечение, если действовать умеючи. А сколько хлопот нам доставило это дело! Но, дорогой комендант, скажите-ка, строго между нами, – теперь-то вы уже можете судить, – стоило ли так хлопотать?
– Я очень жалею, что мы это сделали, – самым серьезным тоном ответил комендант.
Робладо посмотрел ему в лицо и впервые увидел, как хмур и мрачен его собеседник. Занятый своей сигарой, он до сих пор этого не замечал.
– Вот так так! – воскликнул он. – Что случилось, полковник? Вы выглядите совсем не так, как подобает человеку в вашем положении. Вы ведь должны были провести несколько приятнейших часов! Что-нибудь неладно?
