Я же капитану сказал:
— Весьма вашей милости признателен за щедрый дар, но знайте — это ничуть не изменит моих взглядов на будущность индейцев в этих краях. Мне будет крайне неприятно, если из полученных от англичанина ружей когда-либо придется убивать англичан, незаконно вторгшихся на Ориноко…
— Придет время — изменишь свои взгляды!
— Время придет, а взглядов своих я не изменю! — ответил я твердо.
Спустя час река потекла в сторону моря, и капитан Пауэлл, а с ним и вся его команда, напутствуемые добрыми пожеланиями, занялись последними приготовлениями к отплытию брига.
И тут вдруг в голову Мне пришла мысль о моей собственной будущности, и я сделал удивительное открытие: я больше не думал столь страстно, как прежде, о возвращении на север, в Вирджинию, будто здесь обрел свою родину и все, что дорого сердцу.
После отплытия корабля Пауэлла я велел привести к себе трех пленников. Вид у них был крайне удрученный, в я не сразу понял, в чем тут дело. Арнак вернул им оружие, а Оронапи приказал выдать запас продовольствия на дорогу и одну небольшую лодку — яботу.
— Вы свободны, — объявил я, — и вольны поступать как вам вздумается. Но если в голову вам взбредет шальная мысль мстить нам, знайте — пять ваших родичей, оставшихся заложниками, тут же распрощаются с жизнью, а я полагаю, что после их выздоровления смогу живыми и невредимыми отправить их домой.
— Мы не собираемся вам мстить, — буркнул Дабаро в ответ.
— Каким путем вы думаете возвращаться на Куюни?
— Вдоль берега моря.
— А почему ты невесел? — спросил я прямо в лоб. — Разве ты не рад, что остался живым?
— Не рад! Лучше бы я подох здесь как последняя собака!
— Ах вот как! Тебя грызет стыд за поражение?
— Да, грызет. На Куюни нас встретят презрением и насмешками, изобьют палками…
— Скажи им, что мы побеждали врагов и посильнее вас, например, испанцев, вооруженных до зубов. Скажи своим — пусть поостерегутся связываться с нами. Расскажи им все, что видел здесь, скажи — мы зубастые ягуары, умеем больно кусать, и от нас лучше держаться подальше… А теперь можете отправляться, и не попадайтесь нам больше на тропе войны!
К вечеру селение покинули и наши новые друзья — Абасси со своими варраулами. В Каииве стало тихо и пусто. Над ближайшим лесом мрачно кружили черные стаи хищных грифов.
Утром следующего дня, на заре, пустились в обратный путь и мы. Лес вокруг пробуждался. Пробуждался радостно, в гомоне птиц, в своем неизменно поражающем воображение извечном буйстве пышной зелени и неуемной жажде жизни.
В первых лучах утреннего солнца я увидел в небе летящих с берега на берег огромных птиц. Это были благородные попугаи арара, сверкавшие сказочным великолепном ярких красок. Вид их изумлял, вселяя веру в неисчерпаемое могущество этих джунглей, в их таинственную; и необоримую красу.
Надо ли удивляться, что сердце мое в это утро было преисполнено счастья? Там, высоко вверху, в поднебесье, — сказочные птицы, здесь, рядом, — Ласана, Арнак, Вагура, все мои друзья, здесь — дружный плеск весел, несущих нас к родным берегам Итамаки.
