Ознакомительная версия.
Моей жене, моей драгоценной Мохинисо посвящается — с любовью и благодарностью за все волшебные годы нашей совместной жизни.
Трое мальчиков прошли по лесистому оврагу за церковью, так, чтобы их нельзя было увидеть из большого дома или конюшни. Том, старший из братьев, по обыкновению шел впереди. Самый младший шагал сразу за ним, и когда Том остановился в том месте, где ручей поворачивает к деревне, возобновил спор:
— Почему я всегда должен караулить? Почему мне нельзя участвовать, Том?
— Потому что ты не дорос еще, — властно ответил Том. Он разглядывал небольшую деревню в долине, которая теперь была как на ладони.
Из горна в кузнице поднимался дым, за домом вдовы Эванс восточный ветер трепал развешанное белье, но людей не было видно. В такой день большинство мужчин работают на полях отца, потому что пора убирать урожай, а те женщины, что не помогают им, заняты в большом доме.
Том довольно улыбнулся — в предвкушении.
— Нас никто не заметил.
Никто не расскажет отцу.
— Это нечестно. — Дориана не так-то легко было переспорить. Медно-золотые волосы мальчика упали на лоб, придавая ему вид рассерженного херувима. — Ты мне ничего не даешь делать…
— А кто позволил тебе на прошлой неделе пустить сокола? — возразил Том. — Кто разрешил вчера выстрелить из мушкета? Кто научил управлять катером?
— Да, но…
— Никаких но, — сердито сказал Том. — Кто у нас капитан экипажа?
— Ты, Том. — Под взглядом брата Дориан потупил зеленые глаза. — Но все равно…
— Можешь пойти с Томом вместо меня, если хочешь, — впервые негромко заговорил Гай. — Я постерегу.
Том повернулся к своему брату-близнецу, а Дориан воскликнул:
— Правда, Гай? Правда можно?
— Нет, нельзя! — отрезал Том. — Дориан еще ребенок. Он останется на крыше и будет караулить.
— Я не ребенок! — яростно возразил Дориан. — Мне почти одиннадцать.
— Тогда покажи волосы на яйцах, — вызывающе произнес Том. С тех пор, как у него самого в промежности появилась растительность, это стало непререкаемым доказательством его старшинства.
Дориан отмолчался — у него не было даже пушка, никакого сравнения со старшим братом. Но он повел атаку с другого направления.
— Я посмотрю, и все.
— Ладно, но только с крыши, — отрезал Том. — Пойдем. Мы опоздаем. — И он начал подниматься по крутому склону оврага. Братья, недовольные каждый по своему поводу, следовали за ним.
— Да и кто может прийти? — не отставал Дориан. — Все заняты. Даже мы должны помогать.
— Черный Билли, — не оглядываясь, ответил Том. Это имя заставило замолчать даже Дориана. Черный Билли — старший сын Кортни. Его мать, эфиопскую принцессу, сэр Хэл Кортни привез из Африки, когда вернулся из первого плавания к этому загадочному континенту.
Невеста королевского рода и корабль, полный ценностей, отнятых у голландцев и язычников… целое состояние, позволившее отцу больше чем вдвое расширить старинное поместье и тем самым сделать семью одной из богатейших в Девоне; с ней могли соперничать только Гренвиллы.
Уильяму Кортни, Черному Билли, как прозвали его братья, почти двадцать четыре года; он на семь лет старше близнецов. Он был умен, безжалостен, отличался мрачной хищной красотой. У младших братьев были все основания бояться и ненавидеть его. Заслышав его имя, Дориан содрогнулся, и последние полмили мальчики прошли молча. Наконец они свернули в сторону от ручья и, добравшись, куда собирались, остановились под большим дубом, где прошлой весной свил гнездо полевой лунь.
Том сел у дуплистого ствола, чтобы отдышаться.
— Если ветер не переменится, завтра утром сможем поплавать, — объявил он, снимая шапку и утирая рукавом потный лоб.
В шапке торчало перо кряквы — первой утки, убитой его собственным соколом.
Том осмотрелся. Отсюда была видна почти половина поместья Кортни, пятнадцать тысяч акров пологих холмов, лесов, пастбищ и пшеничных полей, которые тянулись до самых утесов на берегу, доходя почти до порта. Но все было так знакомо, что Том не стал долго обозревать окрестности.
— Пойду выясню, нет ли кого на берегу, — сказал он, вставая. И, пригнувшись, осторожно двинулся к каменной стене, окружавшей церковь.
Поднял голову и заглянул за ограду.
Церковь построил его прадед, сэр Чарлз, рыцарское звание которому принесла служба доброй королеве Бесс.[1] Капитан морского корабля, он с большим успехом сражался против армады Филиппа Испанского. Более ста лет назад сэр Чарлз возвел эти стены во славу Господа и в память о действиях флота у Кале. Именно там он заслужил свое звание; многие охваченные огнем испанские галеоны были выброшены на берег, а остальные рассеяла буря, которую вице-адмирал Дрейк назвал Божественным Ветром.
Церковь — красивое восьмиугольное здание из серого камня с высокой колокольней; с нее в ясный день можно было увидеть Плимут, до которого больше пятнадцати миль. Том легко перемахнул через стену и по яблоневому саду подобрался к дубовой двери ризницы. Чуть приоткрыл ее и прислушался. Все было тихо.
Тогда он юркнул внутрь и подошел к двери, ведущей в само здание.
Солнечный свет сквозь высокие витражи проникал в церковь. По стенам и полу были разбросаны разноцветные пятна. На окнах за алтарем была изображена битва английского флота с испанским, Господь с облаков одобрительно взирал на горящие испанские галеоны.
Витражи над главной дверью добавил отец Тома. На этот раз побежденными врагами были голландцы и орды мусульман, над битвой возвышался сам сэр Хэл, героически поднявший меч, и рядом с ним — эфиопская принцесса.
Они были в доспехах, а на их щитах сверкал крест ордена Святого Георгия и Священного Грааля.
Церковь пустовала. Приготовления к венчанию Черного Билли, назначенному на следующую субботу, еще не начались. Здание было в распоряжении Тома. Он вернулся к входу в ризницу и выставил голову. Сунул два пальца в рот и резко свистнул. Почти сразу оба брата перебрались через стену и побежали к нему.
— Давай на колокольню, Дорри! — приказал Том и, когда ему показалось, что рыжеволосый брат собирается возразить, угрожающе шагнул к нему.
Дориан скорчил гримасу, но исчез на лестнице.
— Ее еще нет? — спросил Гай с дрожью в голосе.
— Нет. Рано.
Том пересек зал и стал спускаться по темной каменной лестнице, ведущей в подземный склеп. Внизу он развязал клапан кожаной сумки, висевшей у него на поясе рядом с кинжалом, достал тяжелый железный ключ, который утром взял в кабинете отца, открыл замок на решетчатой двери и распахнул ее. Дверь заскрипела.
Ознакомительная версия.
