Жюль Верн - Братья Кип

В 1885 году, через сорок два года после захвата англичанами и через тридцать три года после освобождения из-под власти британской короны,[1] Новая Зеландия, получив самоуправление, продолжала оставаться страной, охваченной золотой лихорадкой. Это обстоятельство не имело столь разрушительных последствий, как на Австралийском континенте, хотя и отразилось некоторым образом на нравах и составе населения обоих островов.

Провинция Отаго, которая включает в себя Тауай-Пунаму, была буквально наводнена искателями золота. Залежи Клута привлекали огромное количество авантюристов. Да это и неудивительно, ведь добытый между 1864 и 1889 годами на месторождениях Новой Зеландии драгоценный металл оценивался в тысячу двести миллионов франков.[2]

Австралийцы и китайцы набросились на золотоносные земли, как стаи хищных птиц. Не отставали от них американцы и европейцы.

Экипажи торговых судов, направлявшихся в Веллингтон, Крайстчерч, Окленд, Нейпир, Инверкаргилл, Данидин, не могли удержаться от тяги к наживе и потому сильно редели, как только корабли прибывали в какой-нибудь из этих портов. Напрасно капитаны старались удержать матросов; напрасно морское начальство обещало принять меры. Дезертирство росло, и на рейдах скопилось множество судов, которые не могли отплыть из-за неукомплектованности команды.

Среди них в Данидине стоял и английский бриг «Джеймс Кук». Из восьми его матросов лишь четверо остались на борту. Остальные покинули корабль с твердым намерением не возвращаться. Сойдя на берег, они через двенадцать часов были, вероятно, уже далеко от Данидина, «взяв курс» к золотым россыпям провинции Отаго. Корабль, загруженный товаром, уже дней пятнадцать стоял в порту, готовый к отплытию, но капитан все никак не мог заменить дезертиров. Ни обещание более высоких заработков, ни перспектива сравнительно недолгого плавания (всего несколько месяцев) не привлекали на борт желающих. И кроме того, капитан опасался, как бы оставшиеся матросы не соблазнились примером своих товарищей. Боцману Флигу Балту не оставалось ничего другого, как попытаться пополнить экипаж за счет завсегдатаев пивных, таверн и меблированных комнат.

Данидин расположен на юго-востоке Южного острова, который отделен от Северного проливом Кука. На языке аборигенов острова эти называются Тауай-Пунаму и Ика-на-Мауи.[3] Они и образуют Новую Зеландию. В 18З9 году, там, где теперь раскинулся город, Дюмон Дюрвиль нашел лишь несколько хижин маори.[4] Ныне здесь выросли дворцы, отели, площади, скверы, вокзалы, склады, рынки, банки, церкви, колледжи и больницы. Жизнь бьет ключом в городских кварталах, и город постоянно расширяется. Это индустриальный и торговый центр, поражающий богатством и роскошью. Отсюда во всех направлениях расходятся железнодорожные пути. Данидин насчитывает около пятидесяти тысяч жителей и уступает по населению Окленду, крупнейшему городу Северного острова, но превосходит Веллингтон, правительственную резиденцию новозеландской колонии.

У подножия города, на холме амфитеатром расположился порт. С той поры, как его фарватер[5] углубили от Порт-Чалмерса, сюда могут заходить корабли любого тоннажа.

Среди таверн, которыми кишмя кишит этот простонародный квартал, самой бойкой и шумной считалась таверна Адама Фрея, хозяина «Трех сорок». Этот плотный темнокожий человек очень походил на своих клиентов, сплошь пьяниц и негодяев, да и напитки, которыми он торговал, были не лучше.

В тот вечер в углу за столом сидели двое за бутылкой джина,[6] наполовину уже пустой, но которой явно предстояло быть допитой до последней капли. Это были моряки с «Джеймса Кука», боцман Флиг Балт в компании матроса по имени Вэн Мод.

— Ты все еще не набрался, Мод? — спросил Флиг Балт, наполняя стакан своего собеседника.

— Всегда пью, когда не ем, господин Балт, — ответил матрос. — Джин после виски, виски после джина. Это вовсе не мешает говорить, слушать и все замечать. Язык у меня оказывается прекрасно подвешен, глаза видят яснее, а уши лучше слышат.

В ужасающем шуме таверны органы зрения, слуха и обоняния Вэна Мода действительно работали прекрасно.

Это был человек небольшого роста, лет тридцати пяти, худой, мускулистый, гибкий, с физиономией проныры, острым носом и живыми глазами, в которых то и дело вспыхивал пьяный огонь. Заостренная мордочка с крысиными зубами выражала ум и хитрость. Как и его приятель, который прекрасно это понимал, он был готов на любое злое дело. Они стоили друг друга и могли рассчитывать один на другого.

— Однако пора с этим кончать… — произнес Флиг Балт и стукнул кулаком по столу.

— Нужно только выбрать из кучи! — ответил Вэн Мод и показал на группы пьющих, поющих, ругающихся в табачном дыму и винных парах, которые делали воздух настолько плотным, что можно было опьянеть, только вдыхая его.

Среднего роста, широкоплечий Флиг Балт обладал большой головой и крепкими конечностями. Достаточно было один раз увидеть это лицо, чтобы уже никогда не забыть его: на левой щеке огромная бородавка, жесткие глаза, густые, кустистые брови, рыжеватая бородка на американский лад, без усов. В общем, физиономия человека завистливого и мстительного. На корабль «Джеймс Кук» он поступил боцманом всего несколько месяцев тому назад. По бумагам Флиг Балт значился ирландцем из Белфаста, но, так как плавал уже два десятка лет, похоже, он и сам уже не помнил, кто его родители. Сколько матросов не имеют другой семьи, кроме своей команды, и другой родины, кроме корабля, на борту которого они идут в плавание! Создается впечатление, что их национальность меняется вместе с флагом корабля. Что касается службы, то Флиг Балт исполнял ее строго, более того, будучи боцманом, выполнял функции помощника капитана. Капитан Джибсон полагался на него во всех мелочах корабельной жизни, оставляя за собой общее командование бригом.

— Повторяю, — сказал Вэн Мод, в таверне «Три сороки» можно брать не глядя… Здесь мы найдем нужных людей, готовых торговать для собственной выгоды…

— Хорошо бы еще знать, — заметил Флиг Балт, — откуда они…

— Абсолютно бесполезно, раз они пойдут куда нам надо, господин Балт! Если мы набираем их из клиентов Адама Фрея, им можно довериться!

Репутация этого местечка была и впрямь прекрасно известна. Полиция могла спокойно закидывать любую сеть, не рискуя напасть на честного человека, который ранее не имел с ней дел. И хотя капитан Джибсон во что бы то ни стало должен был укомплектовать экипаж, он сам никогда не обратился бы к клиентам «Трех сорок». Поэтому Флиг Балт не посмел сказать ему, что направился в таверну Адама Фрея.