Ознакомительная версия.
– Если честно, Николай Оттович, то я бы предпочел видеть старшим офицером кого-то из мичманов или даже механиков, – осмелел Черкасов.
– Согласен с Василием Ниловичем, – присоединился Тимирев, – не сочтите нас ябедами, но действительно Белозеров создал невыносимую обстановку и на броненосце, и в кают-компании. Если наше мнение для вас что-нибудь значит…
– Я понял вас, господа. И не случайно завел разговор на эту тему именно с вами. Мичман или механик, это, конечно, слишком… Я подумал о Соймонове. Что скажете?
– Вася?! Ой, извините, Николай Оттович, – Черкасов слегка смутился, столь откровенно высказав свои эмоции, – лейтенант Соймонов – вполне подходящая кандидатура. И, по-моему, лучшее решение проблемы.
– Не стал бы так категорично, как Василий Нилович, утверждать, – без особого восторга присоединился к мнению артиллериста Тимирев, – но в качестве временно исполняющего должность старшего офицера – лейтенант Соймонов лучшая кандидатура. Если, конечно, не пришлют кого-нибудь постарше. Уважение команды и кают-компании он, несомненно, заслужил. Но вот как получится у Василия Михайловича в новом качестве… Не знаю.
– Мне этого достаточно, господа. – Эссен почувствовал внутреннее облегчение. – Можете быть свободны. Благодарю за искренность.
Последующий (он же последний) разговор на эту тему был уже не очень сложным – слишком тщательно и презентабельно Эссен «позолотил пилюлю».
– Спешу вас поздравить, уважаемый Андрей Алексеевич, – командир «Пересвета» просто лучился доброжелательностью, – вы теперь командир корабля.
– Простите, Николай Оттович, не совсем вас понимаю. – Белозеров был буквально ошарашен. – Какого корабля?
– «Бедового». Только что пришел приказ о вашем назначении. Понимаете, в бою погибло и было тяжело ранено так много командиров кораблей, что на эскадре, после прибытия, идет натуральная чехарда. Чагина с «Алмаза» отправили командовать «Александром Третьим» вместо тяжело раненного Бухвостова, Баранова с «Бедового» – на «Алмаз», ну а вас, как одного из самых заслуженных лейтенантов, – на миноносец.
Эссен, естественно, не распространялся, чего ему стоило устроить данное назначение, но цель, в конце концов, была достигнута – приказ пришел.
– Благодарю вас, кому прикажете сдать дела?
– На днях возвращается лейтенант Соймонов – ему и сдадите.
– Соймонов? Странно… Нет, ничего плохого о Василии Михайловиче сказать не могу, но он ведь самый молодой лейтенант на корабле. И это утвердили?
– Это оставили на мое усмотрение. Я решил так. У вас будут какие-нибудь серьезные возражения? Я внимательно выслушаю.
– Да нет, какие возражения, просто… Неужели все флотские традиции и законы уже не действуют?
– Вы про ценз и право старшинства? Нет, не действуют. И не могут они сейчас действовать. Сейчас, после той бойни в Цусимском проливе и необходимости продолжать войну, многое традиционное отходит на второй план, любезный Андрей Алексеевич. И не мне вам это объяснять. Вы же прекрасно понимаете, что любой из вас, прошедших этот бой, для командира корабля гораздо ценнее и дороже, чем десять кавторангов с Балтики или Черного моря. И это поняло в том числе и командование. И я поддержал ваше назначение командиром миноносца, как мне ни жалко было лишиться такого превосходного офицера. Удачи вам на новом месте службы в качестве командира.
Должность командира корабля, пусть и небольшого, это, конечно, значительно более привлекательная перспектива, чем самое хлопотное, хоть и весьма почетное место на флоте – быть старшим офицером броненосца. И та, и другая должности соответствуют чину капитана второго ранга, но, будучи командиром миноносца, хлопот имеешь гораздо меньше, а жалованье, кстати, повыше.
Так что Белозеров сдавал дела Василию ничуть не обиженным, а даже наоборот – с облегчением, и тон общения с его стороны был вполне дружелюбным и слегка покровительственным.
– Удачи в новой должности, Василий Михайлович. Честно говоря, я вам не завидую: это снаружи «Пересвет» выглядит вполне презентабельно, а знали бы сколько проблем в его «потрохах»! Не хватает всего. Каждую бухту провода приходится выбивать с боем, каждый мешок для угля…
– Так я и не ждал легкой службы, – откровенно ответил Соймонов. – И прекрасно понимаю, что само делаться ничего не будет, придется попотеть. С сегодняшнего дня влезаю в вашу шкуру, зная, что проблем и неприятностей будет немало. И благодарю вас за все, что вы сделали на корабле к моему возвращению.
– Да уж, поработать пришлось, – Белозеров оценил вежливость своего преемника и ответил благожелательной улыбкой, – но основные трудности у вас впереди – на днях прибывают офицеры и матросы с Черного моря для пополнения нашего экипажа. Сильно подозреваю, что ожидаются трения в кают-компании между ними и «старожилами», прошедшими через походы и сражения. А матросы… В стране-то ведь чуть ли не революция, и как бы эти черноморские бездельники не притащили на эскадру социалистическую заразу. Я, честно говоря, с большим напряжением ждал этого и очень рад, что избавляюсь от необходимости решать грядущие проблемы такого плана.
В общем, простились офицеры вполне доброжелательно, а то, что лейтенант Белозеров не особенно ушел от реальности, рисуя картину ближайших проблем для Василия, тому пришлось убедиться достаточно скоро.
Даже при очень хороших отношениях с сослуживцами стать главой кают-компании броненосца, на котором под два десятка офицеров (а скоро будет больше), в двадцать четыре года – это испытание. Однако «глаза боятся, а руки делают». Не сказать, что было легко, но особых конфликтов не возникало, и гасить их не пришлось. Вот с материальным обеспечением дела обстояли действительно очень тяжело: порт физически был неспособен снабдить возвращающиеся к жизни корабли всем необходимым, разве что с питанием все обстояло прилично, а вот любую «железку» из ведомства адмирала Греве приходилось буквально выдирать с мясом и кровью. И все это через ревизора и старших специалистов броненосца – Василий борта не покидал и не виделся с женой уже вторую неделю, с самого прибытия во Владивосток. На берег отправлялись обычно Денисов, Черкасов или даже Эссен. Но и самому Николаю Оттовичу, несмотря на его мертвую деловую хватку, зачастую не удавалось добиться желаемого результата.
И дело было даже не столько в «береговых бюрократах», сколько в треклятой пропускной способности Транссибирской магистрали. В Европейской части России было почти все необходимое Тихоокеанскому флоту, но не было возможности своевременно доставить это на Дальний Восток. И в порту в результате не хватало всего. От банального листового железа и стволов новых орудий до современных дальномеров Барра и Струда, которых на эскадре осталось целыми только восемь штук.
Ознакомительная версия.
