— Ну вот, — сокрушался радист. — Капитана ждут неприятности.
Но в загадочной поломке рации его вины не было. Не иначе это злые чары, от которых страдают все суда этого класса. Радист поднял паяльник, который прожег дыру в его любимой книге о Шерлоке Холмсе, и с безнадежным видом продолжил свое занятие, не надеясь на успех.
Его проблемы «Лейчестеру» не мешали. Время шло, команда неторопливо выполняла свои обязанности, морские мили убегали под киль корабля.
В то время как «Лейчестер» совершал свой нелегкий рейс в Нью-Йорк, «Фаундейшен Джозефина» стояла в сухом доке в Галифаксе. К 11 сентября она была готова приступить к своим обязанностям — идеально чистая, заново покрашенная, двигатели ее тоже были в полном порядке. Утром 12-го она вышла в Норт-Сидни, чтобы сменить там «Фаундейшен Лиллиан»; та, в свою очередь, должна была идти в док в Галифакс на ежегодный осмотр и ремонт, прежде чем вернуться на свою постоянную стоянку на Бермудских островах.
«Джозефина» совершила быстрый переход на север. Рано утром 13-го она вышла на траверз входного буя в гавань Сидни и вскоре уже подходила к месту своего рождения — к верфи Келли, недалеко от того места, где находилась «Лиллиан».
Через полчаса после того, как «Джозефина» отдала якорь, первый помощник капитана, краснолицый, с квадратной фигурой ньюфаундлендец по имени Велли Мялс, отправился в док, в офис местного агента своей компании. Вскоре он уже звонил командиру спасателей, Фетерстону, извещая, что его судно прибыло и находится на спасательной станции.
— Передайте капитану Кроу, — инструктировал его Фетерстон, — что «Лиллиан» во вторник должна войти в док на ремонт.
«Лиллиан» казалась близнецом «Джозефины», но значительно уступала ей в размерах. Хотя тоннаж и мощность машин у «Лиллиан» были вполовину меньше, чем у «Джозефины», оба корабля, даже одинаково покрашенные, были типичными образцами океанских буксиров-спасателей, построенных во время войны.
«Лиллиан» родилась в США и если чем-то уступала «Джозефине», то для ее командира, капитана Кроу, несомненно, была самым лучшим кораблем в Западной Атлантике. «Джозефина» же представлялась ему гипертрофированным шаржем на буксир. Вся команда на «Лиллиан» подбиралась на его усмотрение и вообще «под него».
Когда Велли Мялс поднимался по сходням «Лиллиан», чтобы передать сообщение от Фетерстона, его встретил на палубе первый помощник капитана Джимми Рос, крепко сколоченный молодой шотландец, с характерной для уроженца Новой Шотландии картавостью, которую не уменьшило даже носовое произношение.
— Велли, Боже мой, — воскликнул Рос, — даты же потолстел, как боров! Видно, легко тебе плавается на твоей посудине. Почему бы тебе не послать к чертям такую жизнь и снова не выйти в море на настоящем судне?
Велли, добродушный и неразговорчивый малый, широко улыбнулся.
— Да брось ты. Впрочем, я охотнее вышел бы в море даже на плоскодонке, чем на этом старом понтоне. Я говорил с Фетерстоном по телефону. Вам надо во вторник уйти, чтобы ремонтники успели залатать эту старую калошу.
Мощные, как и их корабли, мужчины проследовали в каюту, и вскоре над гаванью поплыли приятные ароматы, напоминающие запах красного рома.
А когда в полночь над Норт-Сидни прозвучал резкий свисток, означающий окончание суток и трудов праведных, у двери каюты Роса появился радист.
— Входи, спарки, — пригласил радиста Рос, — входи-ка и промочи горло.
Радисту не требовалось повторное приглашение. Потянувшись одной рукой к налитому стакану, он протянул другую Росу — в ней подрагивала полоска радиограммы. Рос бросил на нее быстрый взгляд и передал Мялсу.
— Похоже, что «Лиллиан» собирается уйти вовремя, — бросил он, — это вы, балбесы, отлыниваете от работы.
Мялс читал сообщение, медленно шевеля губами.
«РАДИО СИДНИ: 12.00 ПО СРЕДНЕАТЛАНТИЧЕСКОМУ ВРЕМЕНИ. ВСЕМ СУДАМ В ЗАПАДНОМ ОКЕАНЕ ШОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. СООБЩАЕТСЯ ОБ УРАГАННОМ ВЕТРЕ ПО ВСЕЙ АТЛАНТИКЕ. РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ ПОЯВЛЕНИЯ НА БЕРМУДСКИХ ОСТРОВАХ — 24.00. ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ НАПРАВЛЕНИЕ ДАЛЬНЕЙШЕГО ДВИЖЕНИЯ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО СЕВЕРО-СЕВЕРО-ВОСТОК, СКОРОСТЬ 14 УЗЛОВ. ВСЕМ КОРАБЛЯМ ПРИНЯТЬ ВСЕ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ».
Тринадцатого сентября, ближе к полуночи, «Лейчестер» находился в 200 милях к юго-востоку от Кейп-Рейса. Второй помощник еще раз посмотрел на карту, проверяя свои расчеты. Он полагал, что через 10 минут корабль ляжет на новый курс, двигаясь к плавучему маяку Амброз. Пора звонить капитану.
Лаусон появился на мостике через несколько минут после звонка. По старой привычке он первым делом взглянул на компас, проверил курс, а затем уж взглянул за борт. Удивительно чистое небо; луна, находясь в первой четверти, ярко освещала мягко колышущуюся воду.
— Спарки еще не заставил свою волшебную коробочку работать? — спросил он второго помощника. — Пора бы получить сводку погоды.
— Увы, сэр, — ответил второй помощник. — Радист звонил мне около часа назад, он полагает, что нашел неисправность, но полностью еще не уверен. Барометр немного упал за последние несколько часов. Больше пока — ничего.
Лаусон промолчал. Зайдя в рубку штурмана, он четко проложил курс, уточнив цифры помощника. Сжав губы, еще на мгновение склонился над картой. Выпрямившись, отдал приказ:
— Прекрасно. Будьте добры изменить курс.
Второй помощник окликнул рулевого и дал ему новый курс. Рулевой, низкорослый кокни, с удовольствием повторил его, крутнув штурвал.
«Ну вот, — подумал он, довольно ухмыляясь, — скоро и Нью-Йорк. Меня там ждут. Интересно, Салли все еще околачивается в «Жирной Ложке»? Дай-то Бог, чтобы она не изменила этому местечку».
Нос «Лейчестера» медленно поворачивал на новый курс. Судно в спокойных водах двигалось так легко, что неискушенному человеку трудно было бы понять, что оно все еще находится в неспокойных водах. Второй помощник, не дожидаясь вопросов, заметил:
— Мне доводилось слышать, капитан, что это место называют Большим Прудом, — сказал он, пытаясь вызвать шефа на разговор, — но я в первый раз вижу, чтобы в середине сентября оно выглядело так спокойно.
— Ну вот и любуйтесь им, — ответил Лаусон. — Ничего подобного можете не увидеть до следующего лета.
Следуя собственному совету, он прошел на левое крыло мостика, вглядываясь в даль.
— Спокойной ночи, — сказал он. — Я пошел к себе.
