Артия проворно обернулась.
— Команда?!
На борт поднималась компания палубных матросов, подвыпивших ребят вороватого вида, каких можно встретить в любом питейном заведении окрест.
— Команда — это мы! — заявила Артия.
— Не здесь. И не сейчас, — голос Эбада звучал неуверенно.
— Не нужны нам никакие матросы!
— Кофейный наниматель… его компания… — торопливо перебил ее Эйри. — Представление устраивают они. Им и решать, кто чем будет заниматься…
На снастях миниатюрной бизань-мачты раскачивался мальчишка. Видать, мачта была прочнее, чем казалась с первого взгляда.
Артия взвилась. Она подскочила к грот-мачте — единственной, которая, пожалуй, могла выдержать ее вес — и проворно вскарабкалась наверх. Ее фигурка серебрилась в солнечном свете, как ртуть, длинные волосы развевались, будто знамя. Добравшись до верхней перекладины, она уселась на нее и улыбнулась низкому зимнему небу. Вот она, ее мечта, сбывается понемногу, несмотря ни на что.
— Да, сразу видно, Моллина кровь, — прошептал Эбад. — Ничего не забыла.
— Как бы я хотел, чтобы с нами была Молли…
— Молли мертва, — отозвался Эбад. — И ты, и я — мы все это видели. Нам повезло остаться живыми. И малышке Артии тоже.
— Будем действовать осторожно, — предложил Эйри.
— А может, лучше выложить ей всё сразу, напрямик? — вмешался Соленый Уолтер.
Они стояли, нахмурившись, а по хрупким мачтам тем временем сновали чужие моряки, и высоко под самым небом, улыбаясь солнцу, сидела Артия.
* * *
«Пиратский кофе» спустился по Темису к Гренвичу и дальше — к Кабаньему острову.
День наполнился дымкой, запад начал розоветь, а люди всё еще махали им вслед. Вдоль набережных зажглись огни. На мелких льдинках в воде посверкивали желтые искорки.
— Мы с этим кораблем — точь-в-точь как Клеопатра на барже в пьесе Шейкспера, — сказал Вускери. — Помнишь, Дирк?
— Еще бы не помнить, — отозвался Дирк. — Разве такой вечер забудешь?..
— Тише, — перебил его Вускери. — Артия идет…
Дирк встревоженно глянул вдоль поручня. Артия стояла рядом, задумчиво глядя на проплывающие мимо берега. Ландонские монументы и большие дома давно сменились деревьями, камышовыми островками, доками, где стояли на чистке перевернутые вверх днищем суда.
Артия подкралась к ним незаметно, как тень. Такой была и Молли. Неслышной. Внезапной — и удивительной.
— Всё равно надо ей рассказать.
— Как хочешь. Рискни, если не трусишь, — ответил Дирк и принялся чистить ногти.
К Кабаньему острову они подошли в сумерках. Маленький Кофейный кораблик проплыл мимо верфи Баджери-гар с ее высокими черными башнями и бесчисленными складами, пересек трепещущее на воде белесое отражение египетской церкви святого Эдвига в Хоксмуре.
— Пришвартуемся здесь на ночь. Представление начнется завтра.
— Прежде всего — театр, — заявил Эбад. — Обязательно туда сходим.
— В театр так в театр…
Где-то в глубине души у Артии шевельнулось странное чувство. Будто далеко-далеко, в Ландонском Тауэре, зарычал лев. Она пожала плечами.
Кофейный кораблик причалил к берегу на мелководье — большие глубины были ему не нужны. Мимо проплывали серые льдины. Пиратская команда сошла на берег, отныне и навсегда являя собой ходячую рекламу «Пиратского кофе».
* * *
Над рекой на Кабаньем острове, незримые в темноте, с хрюканьем рылись в грязи свиньи. На всём пути к театру главные улицы Гренвича были залиты ярким светом фонарей.
— Зачем мы туда идем? — спросила Артия.
— Артия, ты только глянь! Посмотри на эту серую стену, сверху донизу увешанную афишами старых спектаклей и представлений.
Артия взглянула нехотя, только чтобы не обижать своих спутников. Она хорошо помнила этих людей, но сейчас они с каждой минутой казались ей всё более загадочными. И незнакомыми… Долгожданные незнакомцы…
Она вспомнила, как сегодня днем взобралась на мачту, уселась на перекладине. Ей удалось внушить себе, будто она находится на настоящем корабле в настоящем море.
Уолтер с интересом изучал длинную изодранную афишу.
— «Великий Зимбальдо, — читал он. — Волшебник, читающий мысли». Знаю я этого Зимбальдо. Отпетый мошенник! Глядите-ка — «Мадам Клора Клюве и ее говорящие курочки»!
— Слыхал я кое-что о ней, — фыркнул Дирк. — И об ее курочках…
У Эбада был ключ от двери на сцену. Парадный вход в театр оказался заколочен досками. Артия решила, что им предстоит заночевать здесь. Малоприятное местечко…
— Сердце кровью обливается, — вздохнул Эйри, — когда видишь, в какое запустение пришел милый старый уголок.
Они вошли, Питер зажег фонарь. Дальше путь лежал вверх по узкой винтовой лестнице. В воздухе навеки застывшим дымом висела паутина.
— Как в старые добрые времена, — тихо молвил Эйри.
В какие еще времена?! Наверно, решила Артия, он однажды видел здесь какой-нибудь спектакль.
Театр оказался настоящим лабиринтом. Повсюду тянулись коридоры, все до одного неосвещенные. Тусклый луч фонаря метался по стенам, напоминая Артии безмолвные взрывы. Внезапно вся команда пришла в какое-то лихорадочное возбуждение. Бывшие пираты смеялись, принимали воинственные позы, доставали кортики и делали вид, что атакуют друг друга, шутили, декламировали стихи… Пес, наконец-то утихомирившись, ходил за ними по пятам. Куда подевался попугай, Артия понятия не имела.
Почему ее спутники так любят театр?!
Эбад сказал:
— Мы с Артией пойдем посмотрим сцену. А вы пока загляните вон в ту комнату.
— Эбад, — сказала Артия. — Этот театр меня ничуть не интересует.
— Артия, пойдем со мной!
— Ладно. Если это так серьезно.
При свете фонаря Эбада они вдвоем углубились в лабиринт темных коридоров. В театре было холодно, но еще холоднее становилось Артии от дурных предчувствий. Можно ли доверять Эбаду? На крайний случай, подумала она, у меня есть пистолет Джека Кукушки…
Эта мысль ей совсем не понравилась. Но если кто-нибудь из них решит стать ее врагом — он об этом горько пожалеет. Чтобы остановить человека, не обязательно его убивать.
Сцена распахнулась перед ними, как широкая пещера. Кругом были разбросаны позабытые вещи — декорации, о которых никто не вспомнил или не удосужился забрать: полинялое дерево из раскрашенной фанеры, побитый молью занавес, сломанный табурет, оловянная тарелка. Внизу, где когда-то сверкали огни рампы, тянулся иззубренный частокол разбитых стеклянных чашек без свечей.
Откуда она знает о рампе?! Может быть, когда-нибудь давным-давно, в детстве, она бывала на спектакле? Нет, в этом Артия была абсолютно уверена! На это просто не было времени — она всегда ходила по морям с Молли.
— Посмотри-ка вон туда. — Эбад поднял фонарь. — С потолка свисали веревки, к ним были привязаны причудливые деревянные конструкции для подъема или переноски тяжестей, ныне превратившиеся в груды переломанных досок, неуклюже торчащих во все стороны. Где-то высоко, среди теней, захлопали крылья, яркие, как цветная бумага. Попугай? Нет, голубь… Артия обернулась к Эбаду.
— И что всё это значит?
— Артия, ты и правда не понимаешь?
Артия ждала, глядя в знакомое, неизвестное, черное как смоль лицо Эбада. (За сценой что-то мелькнуло — снова голубь? Она не могла понять…)
— Пойдем, посмотрим гардеробные, — сказал Эбад.
— Зачем?!
— Ты их еще не видела.
— Ну и не увижу. Эбад, я и так посмотрела достаточно.
— Нет, девочка моя. Не достаточно. Иди сюда. За мной.
Артия похолодела. У нее снова закружилась голова, как тогда, в Ангельской Академии, когда она ударилась головой о перила, и на нее, словно прилив, нахлынуло давным-давно позабытое прошлое.
Она поняла, что обязана следовать за Эбадом, и на негнущихся ногах, обутых в высокие черные ботфорты, поковыляла, побрела вслед за раскачивающимся фонарем.
Еще одна лестница. Еще один коридор. Еще одна дверь. На двери висела афиша, почти нетронутая.
