Не надо думать, что перенаселенное Перуанское течение – это прообраз рыбного рая, некий экологический эдем. Чем больше насыщена по количеству и видам животных некая экосистема, тем она неустойчивей. Говорят, что прибрежные пляжи Чили часто бывают завалены мертвыми кальмарами и мерлузой. Море буквально покрыто их трупами. Вонь стоит невыносимая. Это явление имеет несколько объяснений: одни говорят, что кальмары, дескать, переселяются к берегам, стремясь к саморегуляции возросшего числа своих собратьев; другие утверждают, что виновата жадность – в погоне за любимым лакомством кальмары попадают на мелководье и гибнут вместе с преследуемой мерлузой. Точной причины этого явления я не могу назвать, но, может быть, правы и те, кто «обвиняет» в массовой гибели рыбы частые в данном районе землетрясения, которые поднимают со дна огромное количество ядовитого сероводорода.
Эль-Ниньо – опасный «младенец»
Капризы Перуанского течения не заканчиваются у берегов Чили. Массовая гибель кальмаров и мерлузы – не самая страшная его прихоть. Испанское слово aguaje означает «сильный морской прилив», но, когда его употребляют в связи с течением, по которому мы сейчас плывем, оно приобретает другое значение – «плохая вода». Когда появляется aguaje, вода океана из голубовато-зеленой становится красно-бурой. Разумеется, и тут в первую очередь виноват вездесущий планктон. Хорошо хоть, что когда он вреден, то обретает сигнальный цвет опасности.
И в Перуанском течении, как и повсюду в морях и водоемах, красный цвет обычно означает бурное развитие некоторых видов одноклеточных планктонных организмов, так называемых динофлагеллят. Идеальные условия для их быстрого размножения здесь создаются тогда, когда температура течения повышается из-за проникновения теплых водных масс с севера. Подобно тому как это не раз случалось в истории человеческого общества, в мире животных распространение одного вида часто происходит за счет остальных, количество которых при этом, конечно, резко сокращается. Перуанские рыбаки утверждают, что рыба, питающаяся в aguaje, ядовита. У человека, отведавшего ее, заболевает желудок, наступает расстройство психики, развивается бессонница.
Как известно, многие явления в природе и обществе имеют различные объяснения и каждое из них поддерживается солидными авторитетами. Слава богу, что в данном случае их точки зрения сходятся: первопричина здесь – вода, точнее, огромные массы теплой воды. В теплой воде начинается бурное развитие некоторых видов водорослей, содержание кислорода уменьшается и создаются условия для размножения ядовитых организмов.
Перу находится в Южном полушарии, и рождество падает здесь на разгар лета. Часто сразу после этого прекрасного семейного праздника нагретые воды с севера (от экватора) вторгаются в Перуанское течение, и тогда разыгрывается настоящая трагедия. В честь рождества это теплое встречное течение названо «Эль-Ниньо» – «младенец». Такое явление обычно повторяется через каждые семь лет. С его приходом начинаются сбои в экологическом равновесии самых продуктивных вод Тихого океана и наступает кризис в экономике Перу. Любимой пищи анчоусов – фитопланктона – становится значительно меньше. Добыча анчоусов резко падает. А от этого страдает не только экспорт Перу. Уменьшение количества анчоусов оборачивается бедствием и для более крупной рыбы, морских птиц, морских львов и дельфинов.
Когда мы выходили из Кальяо, порт был битком забит судами. Огромный рыболовный флот почти бездействовал. Улов рыбы сократился наполовину. И это через год после вторжения Эль-Ниньо! Истреблению анчоусов, разумеется, помогает и хищнический лов этой рыбы, превышающий естественный прирост ее численности.
Подобно анчоусам, время от времени и мы страдаем из-за планктона, и больше всего достается нам от друзей. Называют нас «планктонистами» и смеются, припомнив, сколь неприятен этот продукт на вкус. Другие же утверждают, будто мы почти не ели планктона, иначе, мол, давно бы уж отравились.
Городок с 220 радиостанциями
Время идет быстро, но монотонно. Дни ничем не отличаются один от другого. Только путаный счет лага вещает, что до конца экспедиции еще очень далеко. Я заставляю себя не думать об этом. Много еще воды утечет. Невольно задаю себе вечные вопросы: «Что нас ждет впереди?», «Разразится ли шторм?», «Труднее ли нам будет, чем раньше?», «Выдержит ли лодка, не испортятся ли припасы?» До боли знакомые и всегда чрезвычайно важные вопросы. Сколько еще месяцев будут они владеть моим сознанием?
Вода для питья начинает портиться – ржавчина изнутри разъедает банки. Вода приобретает коричневый цвет, металлический привкус, и в ней плавают мелкие частицы ржавого железа. Очевидно, лак на ребрах банок сошел и металл начал окисляться.
Есть у нас 120-литровый резервуар – это достаточно большой запас воды. Его мы еще не открывали, чтобы не загрязнить. Во время прежней экспедиции такую же емкость с водой хранили до Кубы.
Когда доберемся до Таити, наполним свежей водой несколько пластмассовых канистр и из них будем брать воду для питья. Следующие этапы пути займут самое большее месяц.
Солнце жестокое. Разыскал свои солнцезащитные очки и почувствовал себя лучше. Хорошо помогают, когда то и дело приходится всматриваться в компас.
Ловим радиостанции с громкими названиями: «Мондиал», «Колоссаль», «Интернационал», «Империал» и т. д. У латиноамериканцев популярны помпезные названия. Видимо, они любят слушать радио, не случайно же в Лиме 220 радиостанций и несколько частных телевизионных компаний.
Шлем улетел
Снова целый день идет дождь. Прекратился всего на час, и засияло солнце. Но и за этот час успела лишиться своего любимого пробкового шлема. Не выронила, его сорвал ветер и унес. В этом шлеме я была всю экспедицию в Атлантике, не расставалась с ним и два лета в Созополе. Был он красивый, а самое главное – с большим козырьком, который оберегал лицо от солнечных ожогов. Исчез за какие-то одну-две минуты. Жаль его, но не беда, было бы здоровье. Сегодня мне везет – уронила в океан и тарелку.
Чувствую себя хорошо, но океан еще чужой. Тяжело переношу ночные вахты, засыпаю то и дело на какую-то секунду и тут же просыпаюсь. Огромные черные тучи кажутся некими чудовищами.
Прошли около 800 миль.
Улучшения
Сегодня в первый раз взяли рифы. Мы окрестили их «рафами», по имени нашего друга и консультанта – известного варненского яхтсмена Рафаила Овчарова. Он помогал нам в подготовке каждой экспедиции, а для этой вместе с Митко Генчевым и Пешо Енчевым сшили запасные паруса. Митко – путешественник-одиночка. Один из первых в Болгарии. Он уже дважды пересекал Черное море. Мечтает предпринять большое путешествие и участвовать в регате одиночных мореплавателей в Атлантике, но у него нет яхты. Черное море Митко Генчев переплыл на очень старой яхте, место которой давно уж на корабельном кладбище.
