Посоветовавшись с помполитом и старшим помощником, мы решили в первую же ночь сыграть тревогу в условиях, близких к возможным событиям. Днем старпом предупредил всех 'о необходимости спать одетыми и обувь ставить так, чтобы можно было быстро обуться, обязательно класть рядом с собой электрический фонарик. В 2 часа ночи загремели колокола громкого боя. Предварительно были перекрыты некоторые двери, и в момент объявления тревоги выключен свет. Результат был таков: некоторые члены экипажа смогли выйти к своим постам только через 5—6 минут. Конечно, большинство вышли вовремя, но те, кто не успел выйти, получили хороший урок. С этой ночи с фонариками никто не расставался. Всё шлюпки были выведены за борт, как и обычно во время военных плаваний, и снабжены всем необходимым…
Тем временем погода ухудшилась. Ветер от юго-запада усилился до одиннадцати баллов. Жестокий шторм. Теплоход чувствительно валяло с борта на борт, но, чем хуже погода, тем лучше мы себя чувствовали.
Торопились мы изо всех сил, однако не успели в светлое время подойти к условленному месту. Несомненно, отсюда начинались минные поля. Чтобы не болтаться в море и не привлекать к себе внимания врага, решили идти в расположенную поблизости бухту. Моржовую.
Лето кончилось, на деревьях и кустарниках по берегам бухты пестрели листья желтоватых и красноватых оттенков. Краснела крупная камчатская рябина. Березка, рябина – милые сердцу деревья, как волновали они душу. Вот она, Родина! В этой тихой бухте мы чувствовали себя словно за стенами могучей крепости.
В этот же день под проводкой лоцмана мы вошли в Авачинскую губу. Я никогда не видел столь обширного скопления советских судов в одном месте, разве только во Владивостоке. С трудом отыскал местечко для своего теплохода и встал на якорь.
На рейде сновали катера и шлюпки, моряки обменивались новостями. Новости были тревожные: шли ожесточенные бои на острове Шумшу. Вечером с приспущенным флагом пришел номерной военный транспорт, на нем находились раненые. Когда мы отходили из Портленда, войска Камчатского оборонительного округа приступили к штурму островов Шумшу, Парамушир, Онекотан.
Остров Шумшу, отделяющийся от Камчатки Первым Курильским проливом, был крепким орешком и считался самым крупным укрепленным островом Курильской гряды. Все участки, доступные для высадки десанта, перекрывались огнем дотов и дзотов с подземными ходами и траншеями.
В Авачинскую бухту входили искалеченные в бою транспорты с ранеными и убитыми, а выходили – груженные боеприпасами и войсками.
Стояли ясные дни, как всегда в это время на Камчатке.
Транспортные и промысловые суда, мобилизованные командованием Тихоокеанского флота, и на Курильских островах, и на Южном Сахалине, и в Корее с честью выполняли боевые задания на самых опасных участках.
Прошло еще три томительных дня. Моряки, участвовавшие в штурме острова Шумшу, рассказывали о чрезвычайном упорстве японцев. Каждый метр берега был полит кровью советских солдат и моряков. Кто-то рассказывал о боцмане плавбазы «Север» коммунисте Николае Вилкове. Он повторил подвиг Александра Матросова, закрыв грудью амбразуру вражеского дота.
Все мы чувствовали, что где-то, недалеко, совсем рядом, гремело тяжелое сражение. Отзвуки десантов глухо доносились до Петропавловского рейда.
Но вот 2 сентября вечером в Авачинской губе вдруг раздались выстрелы. Это был салют Победы над Японией. Советские войска наголову разбили Квантунскую армию. Радисты на судах приняли радостное сообщение о безоговорочной капитуляции. Кто-то выстрелил первым – и началось… Строчили из пулеметов трассирующими разноцветными пулями, били из орудий осветительными снарядами.
Мирные жители Петропавловска, всю войну не знавшие ни обстрелов, ни бомбежек, были перепуганы неожиданной канонадой.
Трудно было морякам удержаться, уж больно радостной была весть. Салют продолжался довольно долго и с трудом был остановлен капитаном порта, выехавшим к стрелявшим судам на катере. Я не удержался и тоже выстрелил из своей пушки три раза осветительными снарядами.
Утром получили разрешение следовать во Владивосток.
Снова море. Впервые за долгое время мы шли, не думая о японских торпедах.
Находясь в проливе Лаперуза, послали радиограмму в рыбокомбинат «Микояновск» с запросом о судьбе кочегара Ильи Сергеевича Бургалова. Отныне нам опасаться некого. Радиосвязь свободная. Получили ответ: Бургалов вылечился и выписался из больницы. Крестные отцы, то есть члены нашего теплохода, очень обрадовались известию.
Опасными для нас теперь были только плавающие мины. Шел сентябрь, самый лучший месяц на Дальнем Востоке. Ни туманов, ни дождей, солнечная, ясная погода.
В бухте Валентина мне вручили кальку минных полей с указанием безопасных фарватеров до Владивостока.
Во Владивостоке мы узнали о нападении японского самолета на нефтебазу, находящуюся в городе. Самолетом управлял японский летчик-смертник. 18 августа, в то время, когда мы шли в Тихом океане курсом на Датч-Харбор, на танкере «Таганрог», стоявшем на якоре на нефтебазе Первой речки, вахтенный краснофлотец Росляков заметил в облаках самолет на расстоянии 2 километров.
Самолет шел низко над морем курсом на танкер.
Вахтенный Росляков дал сигнал боевой тревоги. Моряки заняли свои места. Боевые расчеты встали у орудий и пулеметов.
С японского самолета по танкеру ударила пулеметная очередь. Военный помощник капитан-лейтенант Бурмистров приказал открыть огонь.
Самолет с расстояния около километра продолжал обстреливать танкер из пулемета. Пулеметные очереди накрыли капитанский мостик, был поврежден воздушный вентилятор, срезана мачта и во многих местах прошита верхняя палуба.
Капитан-лейтенант Бурмистров стал стрелять в пикирующий самолет из крупнокалиберного пулемета «Эрликон». Самолет загорелся. Охваченный пламенем, с креном на правый борт, он пролетел над танкером. Правым крылом самолет оборвал судовую антенну и упал в 15 метрах от танкера. На самолете взрывались бензиновые баки, огонь быстро распространялся по воде, приближаясь к «Таганрогу».
Танкер только что выгрузил бензин, и опасность взрыва была велика. Однако старший механик Неверов в несколько минут пустил в ход главный двигатель, и танкер сумел выйти из опасной зоны. Из четырех шлангов моряки «Таганрога» сбивали пламя, не давая огню приблизиться к судну.
Глава десятая. На Курильских островах
Утром 30 сентября 1945 года наш теплоход поставили под погрузку грузов для Южного Сахалина и Курильских островов.
