Несмотря на эту угрозу, в доме продолжало царить полное безмолвие.
Тогда Пеггам почувствовал, как ужас забирается в его душу. Впервые в своей жизни бесстрашный старик ощутил, как дрожат его ноги и руки. Тщетно боролся он с охватившей его слабостью. Его нервы, обычно такие крепкие, не повиновались усилиям воли.
И все-таки было что-то такое в этом доме, в этой немой тишине, что разум его был бессилен объяснить, но инстинкт говорил: «Берегись! Берегись!» — ион верил своему инстинкту.
Он больше не сомневался: в доме была опасность, и нужно было отыскать ее и узнать, в чем она заключается.
Пеггам направился к уборной. Эта комната была так мала, что обыскать ее не представляло никакого затруднения.
Если бы кто-нибудь видел, какими робкими шагами крался нотариус Пеггам, тот ни за что не поверил бы, что этот человек приводил в трепет не только Англию, но и всю приморскую Европу. Старик, не входя в комнату, просунул в дверь голову и заглянул. Но этого было достаточно.
Кровь застыла у него в жилах, дыхание остановилось… Прямо перед ним, с искривленным от бешенства лицом и горящими глазами, стоял Перси. Пеггам невольно попятился назад, и Перси пошел на него, вытянув вперед свои длинные костлявые руки. Шаг за шагом отступал назад нотариус, и шаг за шагом наступал на него человек, с которым он поступил так жестоко.
Пеггам понимал, что его единственный шанс на спасение заключался в бегстве, но он боялся повернуться спиной к своему врагу. Нотариус имел все основания бояться, так как перед ним находилось полубезумное существо. Время от времени Перси открывал рот, как бы приглашая Пеггама полюбоваться на дело своих рук, или щелкал зубами,’ как голодный зверь при виде добычи.
Если бы атаман «грабителей» бросился бежать, он бы непременно погиб, но он старался не поддаваться чувству страха. Он сообразил, что его противник, наверное, ослабел от потери крови и потому физически слабее его. Призвав на помощь всю свою энергию, Пеггам остановился и, прижавшись спиной к стене, приготовился к борьбе. Дорого бы дал он в эту минуту за то, чтобы иметь хоть какое-нибудь оружие… Но, к сожалению, он никогда не носил с собой даже ножа, так как не привык действовать сам, а только руководил другими.
Видя, что его противник готов принять бой, Перси с хриплым криком бросился на Пеггама, но тот ловко увернулся, и Перси едва не потерял равновесия.
В свою очередь, нотариус с проворством, непостижимым для его лет, схватил Перси за волосы и повалил на пол.
— Что, приятель, — вскричал он, наступая лежащему коленом на грудь, — разве старик Пеггам еще не в состоянии постоять за себя?
Но лицо Перси не выражало ни малейшего испуга. Глаза его по-прежнему горели безумием и ненавистью, и он лежал совершенно спокойно, не пытаясь сопротивляться.
Нотариус ошибочно понял эту неподвижность врага и самоуверенно продолжал:
— Ну вот, я ведь знал, что ты человек рассудительный. Всякая дальнейшая борьба бесполезна. Ты — в моих руках. Но я докажу тебе, что я вовсе не так зол, как ты думаешь.
Старый бандит вовсе не был уверен в том, что говорил, но в его положении лучше всего было идти на мировую.
— Ты видишь, — сказал он, — что мне ничего не стоит задушить тебя, как собаку.
И он попытался схватить своего противника за горло. Для этого ему пришлось выпустить руки Перси. Он сейчас же пожалел об этом, но было уже поздно. Длинные цепкие руки схватили нотариуса за волосы. Старик попытался восстановить свою прежнюю позицию. Теперь оба врага держали друг друга за волосы, и можно было с уверенностью сказать, что победа достанется более сильному из двух, то есть Перси. Несмотря на потерю крови, безумие, владевшее им, придавало ему силы. Пеггам это понял и затрепетал от страха за свою жизнь. Он даже не мог надеяться на чью-либо помощь, так как запретил своим подчиненным отлучаться с судна, и никто не знал, куда он ушел.
— А! — сказал он своему противнику. — Ты со мной поступил предательски. Ты воспользовался моим великодушием. Мне не следовало доверять тебе. Ну хорошо. Допустим, что наши шансы пока равны, но через несколько минут сюда явятся мои люди, и тогда тебе придется плохо. Послушай, я готов признать свою вину: я поступил с тобой слишком жестоко, но разве ты не предал меня норландцам? Однако я согласен забыть все прошлое и отпустить тебя на все четыре стороны, но при условии, что ты уедешь куда-нибудь далеко и оставишь меня в покое. У тебя есть большой капитал, и ты сможешь спокойно жить… Сделай мне знак головой, что ты согласен, и я выпущу тебя сейчас же. Даю тебе в этом мое слово!
Но Перси по-прежнему оставался совершенно равнодушным к его словам, и только злобный горящий взор свидетельствовал о его чувствах.
— Что же ты молчишь? — продолжал нотариус, уже но скрывая своего ужаса. — Чего же ты еще хочешь? Мы оба виноваты друг перед другом. Я предлагаю справедливые условия… А, понимаю! Ты хочешь, чтобы я выплатил тебе обещанные сто тысяч?.. Но ведь я никогда и не отказывался платить, я только желал удержать тебя на службе еще пять лет… Ах, Перси, если бы ты знал, как я любил тебя!
Тон его был плаксивый и жалобный, но Перси по-прежнему не шевелился. Тогда старый крокодил понял, что окончательно погиб. Холодная, неумолимая решимость, которую он читал в глазах своего врага, лишила его последнего мужества, и он замолчал.
Вдруг он почувствовал, что Перси начинает медленно притягивать к себе его голову. На бледном, искаженном злобой лице горели дикие глаза. Распухший и окровавленный рот обнажал белые, острые и крепкие, как у волка, зубы. Из груди безумного вырывались какие-то странные звуки, похожие на змеиное шипение.
Пеггам попробовал было сопротивляться, но скоро понял, что это бесполезно. Его руки беспомощно опустились. Он отчаянно застонал в смертельной тоске. Зубы Перси с неистовой жадностью вонзились в горло нотариуса…
Адмирал Коллингвуд и Красноглазый провели тревожную ночь на палубе готового к отплытию корабля. Они никак не могли понять, почему так долго не приходит Пеггам.
Узнав о готовившемся на него покушении, адмирал понял, что герцогу Норландскому известно про его преступление и что герцог никогда не простит ему убийства сестры. Поэтому он охотно согласился помочь «Грабителям» навсегда отделаться от их общего опасного врага.
Отбросив всякую щепетильность, он вступил в общество «Грабителей» и выхлопотал себе продолжительный отпуск, чтобы непосредственно принять участие в пиратской экспедиции.
Экспедиция эта готовилась против Розольфсского замка. На лучших кораблях, принадлежащих обществу, были собраны самые смелые и преданные бандиты. Было решено плыть как можно скорее, чтобы прибыть в Розольфс раньше герцога Норландского. «Грабители» знали, что в замке оставалась ничтожная горсть воинов во главе с молодым Эриком Биорном. Овладев замком, злодеи рассчитывали устроить в нем засаду и таким образом захватить Фредерика и его брата.
