Ознакомительная версия.
Развязка наступила в день выдачи заработной платы. На этот раз деньги выдавал не кассир, а начальник каравана Берембойм. В его кабинете не задерживался никто, кроме немногочисленных холостяков. Женатые выходили молча, опустив голову и скрипя зубами. К вечеру женский плач, доносившийся из отдельных кают, перерос в дружный вой и, как туман, окутал брандвахту…
Дело в том, что практически все моряки, на всякий случай, оставляли в бухгалтерии в Одессе доверенности, позволяющие женам получать заработную плату, в период их отсутствия. Получив за историю с душем нагоняй от начальника управления, Берембойм снял с доверенностей копии и заверил их в канцелярии. Доверчивые женщины и Лев Наумович действительно расписывались в ведомости: он – в графе «выдал», они – «получили». К каждой странице был аккуратно подшит счет ресторана «Черноморский» и заверенная копия соответствующей доверенности. Правда, было одно несущественное нарушение – рядом с каждой подписью красовалась благодарность за вкусный обед.
Между прочим, красивая папка с надписью «Книга Почетных посетителей» вернулась в ресторан «Черноморский» и до сих пор служит людям, известным не менее чем ветеранка Гордеева и двадцать членов женсовета, получивших от мужей сполна и за потраченные деньги, и за молчание о своих ресторанных похождениях.
Часть третья
Ответный визит
Несколько недель Берембойм чувствовал себя именинником. Он ехидно подмигивал дамам и раздавал кредиты мужьям, загадочно намекая, на общее дело, которое он вынужден делать вместе с ними. Намеки были насколько многозначительны, настолько и незаслуженны. Дело дошло до того, что поверженные мужчины затребовали пощады. Подписание мирного коммюнике решено было осуществить в строгой мужской компании в банкетном зале уже ставшего родным «Черноморского».
Обед начался чистосердечным признанием Льва Наумовича в полной чистоте своих помыслов и прошел в теплой, дружеской обстановке. Выяснилось, что поведение жен присутствующих в быту соответствует самым высоким требованиям морали и не может быть поколеблено жалкой тенью подозрения. По многочисленным просьбам, Берембойму пришлось повторить все тосты, здравицы и комплементы, произнесенные им в честь дам. В представленных текстах не было обнаружено никаких злоупотреблений, и каждый из них сопровождался веселым звоном бокалов. При этом большинство комплементов фиксировалось письменно для последующего детального сравнения с оригиналом. Многие даже не подозревали о замечательных свойствах своих жен и искренне изумлялись открывшимся перед ними тайнам. Ветеран флота Гордеев настолько разволновался, что заявил о немедленном прекращении симпатии к баталерщице Зине и экстренном возвращении к жене Нине.
К завершению банкета ряд участников присутствовал лишь номинально, т. е. тела находились еще за столом, а сознание – уже в пути. Храп ветерана Гордеева заглушил джаз-банд настолько, что старпом Михелев отбивал чечетку не в такт «Кукарачи», а синхронно подергиваниям ветеранского кадыка.
От имени руководства ресторана «Черноморский» гостей чествовал шеф-повар:
– Участие ваших жен в почетном деле выполнения нашего квартального плана столь велико, что принято решение о премировании всех присутствующих фирменным десертом «А-ля Нинель», названного так в честь ветеранки Гордеевой.
Льва Наумовича дополнительно поблагодарили троекратным поцелуем: один раз его облобызал шеф повар и дважды – солистка джаз-банда. Она спела цыганский романс «Поцелуй меня везде» и вместе с ним исполнила настоящее аргентинское танго. К сожалению, коренных аргентинцев в зале было катастрофически мало, а достойно оценить полный шпагат на 140 кг живого веса могут лишь истинные латиноамериканцы.
Пока Берембойм пребывал в пампасах, банкетный стол подозрительно быстро опустел. Судя по маневру, это было не паническое бегство, а стратегическое отступление на заранее подготовленные позиции. Последним уносили тело ветерана Гордеева.
Зацелованный и растроганный Берембойм еще целый час ожидал возвращения бежавших товарищей, но строгий метрдотель предъявил счет. Лев Наумович астрономию знал плохо, но сумма приговора сразу напомнила о Розе, теще и всей многочисленной родне. Выложив имеющуюся наличность, он навсегда исчез из насыщенной и веселой жизни ресторана «Черноморский», которому за успешное выполнение плана была присвоена почетная 1-я категория. Через год банкетный зал украсило монументально– художественное панно «Берембойм, танцующий аргентинское танго». Местный художник изобразил его прекрасным, но лысеющим юношей, а поникшую в лебедином шпагате солистку, юной балериной среднего телосложения.
Между прочим, по счету Берембойм, заплатил ровно столько, сколько до этого сам наел и напил с женами сослуживцев. И ни копейкой больше.
Часть четвертая
Заморские диковинки
Старая добрая традиция запихивать в чемодан уходящему в отпуск моряку ненужные вещи не могла обойти стороной и Льва Наумовича Берембойма. Обычно для этих целей использовались старые носки, рваная спецовка или отслуживший инструмент, но с его еврейским счастьем это должно было стать чем-то поистине монументальным.
Даже опытный моряк не может уловить момент впихивания в его чемодан заранее подготовленного хлама. Да и как уловишь, если бдительность надежно притуплена продолжавшейся всю ночь «отходной».
Все это Лев Наумович прекрасно знал. Он не догадывался лишь о том, что ради него друзья готовы пойти на любые моральные и материальные издержки.
Идея подменить чемодан вместе с содержимым пришла в голову старпому Михелеву случайно. Прогуливаясь по городу, он обнаружил Берембойма и проследил через витрину процесс тайного приобретения нового чемодана.
Решение принималось мгновенно.
Дождавшись ухода Льва Наумовича, Михелев посетил магазин с аналогичной целью и купленный им на последние деньги чемодан являлся точной копией берембоевского.
Михелев был не просто штурман, но ещё и…
Богатства, поднятые с морского дна, Михелев коллекционировал не первый год. Его каюта была завалена хламом настолько, что добраться до койки старпом мог только в акробатическом прыжке. Хлам этот он называл антиквариатом и надеялся лет через пятнадцать заработать на нем большие деньги. Первый раз цифра пятнадцать прозвучала восемь лет назад, когда еще совсем молодой штурман затащил в каюту первую железяку. Сколько лет она пролежала на морском дне и как попала в черпак, не знал никто, но теперь лежала на видном месте, как прародительница всей коллекции.
Ознакомительная версия.
