И когда испанец посмотрел расширенными от ужаса глазами в глаза Слейтона, бывший губернатор спокойно сказал, мерно покачивая в руке вторую бомбу:
— Если вы не окажете мне полного повиновения и сейчас же не признаете меня губернатором, я брошу вторую бомбу, и с вами будет покончено.
Флорес колебался. Подумав, он ответил:
— Хорошо. Я согласен, если вы обещаете, что сохраните мне жизнь.
— Вы видите, я уже сохранил вам ее, — ответил Слейтон.
Флореса удивило это непонятное великодушие. В самом деле, разве Слейтон не мог сейчас же убить его?
Слейтон бросил одну из досок, лежавших на берегу, к краю разрушенной части моста.
Флорес и все островитяне в полном молчании взошли на Остров.
«Что будет дальше? Кто победит?» — думали островитяне, с ужасом глядя на Слейтона.
Слейтон рассчитывал на свое необычайное влияние. Его слово всегда было законом. Перед ним трепетали. И теперь, несмотря на то, что он был исхудавшим, обросшим всклокоченной бородой, в разорванной рубахе-той самой, которая была на нем во время бегства Гатлинга, со следами крови, — он был страшен, еще более страшен, чем раньше. Он видел, какое впечатление произвел на островитян, и остался этим доволен.
— Арестовать его! — спокойно произнес Слейтон, указывая на Флореса.
Флорес вздрогнул и вдруг выпрямился.
— Вы только что обещали мне сохранить жизнь, — сказал он.
— Да, жизнь, но не свободу, — холодно ответил Слейтон. — А что касается вашей жизни, пусть этот вопрос решают островитяне на основании законов Острова. Вы сами знаете вашу вину!
Да, Флорес знал свою вину и знал закон, по которому за убийство островитянина и за покушение на убийство полагалась смертная казнь.
Наступил решительный момент.
— Что же вы стоите? Арестовать его! — повторил Слейтон нахмурившись.
Несколько человек нерешительно двинулись к Флоресу.
— Остановитесь, безумцы! — закричал Флорес. — Он устроил мне ловушку, он обманул меня. Но это ловушка и для вас. Неужели вы хотите вновь подпасть под власть этого деспота, опять питаться сырой рыбой и ходить в рубищах?
Слейтон не учел одного, — что хитрый Флорес сумел снискать популярность островитян. Видя, что их настроение под влиянием слов Флореса изменяется, Слейтон хотел прервать речь своего противника, но Флорес вдруг крикнул:
— Арестовать его!
У Бокко ноги дрожали от страха, но «долг прежде всего», — он первый, за ним О'Гара, а потом все остальные бросились с разных сторон к Слейтону и схватили его, прежде чем он успел бросить вторую бомбу.
Слейтон не ожидал такого исхода и крепко выругался.
Флорес победил.
Слейтона привели в «тюрьму» — глухую железную каюту на угольщике — и у входа приставили стражу.
Флорес выиграл первое сражение. Но что будет дальше? Слейтона нельзя оставить живым и вместе с тем с ним трудно покончить гласно и законно, — за ним нет видимой вины, за которую можно было бы казнить его.
Флорес ходил большими шагами по каюте, обдумывая, что предпринять. Он боялся оставить Слейтона живым даже до утра. Его надо убить, это ясно. Но убить так, чтобы об этом на Острове никто не узнал. Значит, вместе со Слейтоном придется убить и часового, потом… Саргассы умеют хоронить — свою тайну. И все будут думать, что Слейтон сумел выбраться, убить часового (для этого труп часового можно оставить) и бежал.
Да, так Флорес и сделает. Но кого же принести в жертву, кого поставить часовым в эту ночь? Китайца — лучше всего. Все равно он скоро умрет от своего опиума. От него никакой пользы. Он полусонный, слабый, малоподвижный. С ним легко будет справиться.
Итак, значит, сегодня ночью призрак Слейтона перестанет пугать островитян…
План Симпкинса оказался верным. «Вызывающий» скоро нашел течение, направлявшееся в самую глубь Саргассова моря. Правда, течение это было довольно медленное, но путники были уверены, что оно приведет их к Острову Погибших Кораблей. Многие признаки подкрепляли эту уверенность. Чем дальше подвигался «Вызывающий» по этому пути, тем чаще стали встречаться обломки судов, разбитые барки, лодки, перевернутые вверх дном… Над одной из таких лодок капитан Муррей заметил стаю птиц; они резко кричали и дрались в воздухе.
— Делят добычу. На лодке, вероятно, есть трупы, — сказал он. Когда пароход подошел ближе, путники увидали печальную картину: на дне лодки лежал труп человека. Птицы так плотно покрыли этот труп, что его почти не было видно. А вокруг лодки кишели акулы, которые с разгона бились о лодку, пытаясь перевернуть ее и овладеть добычей.
Однажды вечером, когда Вивиана работала в лаборатории, помогая Томсону набивать чучела, она услышала крик Симпкинса:
— Остров! Я вижу Остров Погибших Кораблей!
Все выбежали на палубу.
На севере у самого горизонта, в лучах заходящего солнца виднелись трубы пароходов и сломанные мачты. Эта картина слишком врезалась в память Гатлингов и Симпкинса, чтобы ее забыть. Даже капитан Муррей, никогда не видавший Острова, не сомневался в том, что они достигли цели. Ни в одной гавани нельзя было увидеть мачт и труб, наклонившихся в самых различных положениях, — как будто сильнейшая буря растрепала все это скопище кораблей и они вдруг застыли в самый разгар бури…
Всех охватило волнение. Стояли молча и не отрываясь смотрели на это жуткое кладбище…
— Полный ход! — отдал капитан команду.
Этот бодрый призыв спугнул жуткое раздумье, охватившее всех при виде Острова. Нервное настроение уже искало выхода в движении, деятельности, работе.
— Как-то встретят нас островитяне? — сказал Гатлинг.
— Если бы был жив Слейтон, без боя, наверно, не обошлось бы. Но он убит, и это значительно облегчает положение. Кто бы ни занял его место, нам не трудно будет сговориться.
Уже почти совсем стемнело, когда пароход подошел к Острову и сигнализировал островитянам, чтобы они прислали парламентера.
«Вызывающего» должны были заметить на Острове, тем более, что сирена ревела почти беспрерывно, резко нарушая окружающую тишину. Пассажиры ожидали увидеть на судах толпу островитян, прибежавших посмотреть на невиданное зрелище. Но на Острове было пустынно, нелюдимо…
— Что они там, вымерли все? — спросил в нетерпении Гатлинг.
— И очень просто, — ответил Симпкинс, — какая-нибудь эпидемия.
— Однако смотрите, — сказала Вивиана, — на высокой мачте виднеется какой-то флаг! Его раньше не было.
— Это на «Елизавете» — резиденции губернатора, — заметил Гатлинг.
