всё казалось, что цель слишком далеко. Знал, что дальше ста метров ему не достать его; оставалось одно, постараться как можно ближе подойти, чтобы выстрелить наверняка.
Как всегда, на охоте, всё произошло быстро и неожиданно. Почуяв опасность, заяц подпрыгнул вверх и стремглав ринулся в сторону; первый скачок был очень длинный, со стороны показалось, что косой завис в воздухе. Владимир первый выстрел сделал почти не целясь, второй произвёл уже прицельно, немного взял левее, по ходу движения зайца, на опережение. После второго выстрела заяц по инерции сделал еще прыжка три, потом, как бы споткнувшись о невидимое препятствие — упал в снег. Донеслось жалобное верещание. Зрелище было неприятное, азарт прошёл и стало до боли жалко трепыхающегося на снегу живого комочка.
«Не первый раз на охоте, а всё равно смотреть на умирающую живность не по себе», — пришла к нему в голову жалостная мысль. Подняв зайца за задние лапы, посмотрел: две дробинки зашли в грудь и четыре в голову. Вся эта картина, а также разбрызганная кровь на снегу, не вызывало у него особой радости. Положив зайца на снег, Владимир решил подождать, чтобы кровь подмёрзла и не запачкала рюкзак, куда он обычно складывал добычу. После того, как тушка на морозе захолодела, уложил её в рюкзак и продолжил свой путь дальше. Тучи полностью разошлись и поверх деревьев лесополосы показалось солнце, ярко-красное, как огненный шар; от чего зимний пейзаж живо преобразился. Одно мешало; очень сильно слепило глаза от блестящего снега. Уже совсем рассвело, видимость намного улучшилась. Достав бинокль из футляра, он начал осматривать окрестность. Внимание его привлекла небольшая движущаяся точка у самой опушки леса, куда он направлялся. Подойдя поближе, понял, что это лиса, мышкует себе в спокойной обстановке; даже не смотрит по сторонам. Зная её превосходный нюх и зрение, он снял лыжи, предусмотрительно присев пониже, начал более детально рассматривать подход к опушке. До лисы было метров триста с небольшим; не одевая лыж, начал медленно, чуть ли не ползком приближаться к ней. Сильно мешало солнце, глаза болели от яркого света и затрудняли определить точное расстояние до цели.
«Ещё немного подползу» — решил он; но в это самое время лиса начала тянуть носом, принюхиваться; оставив своё занятие, замерла.
Ружьё быстро было взято наизготовку; лёжа не получалось выстрелить, пришлось сменить положение тела. Приподнимаясь на колено, начал прицеливаться, но снег при перемещении сильно заскрипел; в этот момент лиса резко метнулась к лесу, — следом прогремели два выстрела. Но быстро удаляющаяся лиса дала понять Владимиру, что он промахнулся, даже не задев её дробью. Бросился за ней вдогонку, понимая, что тягаться с лисой по скорости передвижения бесполезно. Но в запале, перезарядив ружьё на ходу, выстрелил ещё раз дуплетом в уже почти скрывшуюся в чаще леса плутовку. Идя по её следу дальше, внимательно присматривался нет ли крови на снегу, надеялся, а вдруг подранил. Но следы убежавшего зверя были чистые, чётко отпечатаны на снегу, без единой капли крови; значит его выстрелы не достигли цели.
Вернувшись назад, надел лыжи и двинулся в сторону убежавшей лисы. На самом краю леса увидел поваленную берёзку: присел, немножко отдохнул — решил перекусить. По-быстрому утолил голод припасёнными бутербродами и запил крепким чаем, заваренным на травах.
Посидел еще минут двадцать, отдыхая, восстанавливая своё, уже успевшее устать от ходьбы по глубокому снегу тело и продолжил свой путь дальше. Обойдя вдоль оврага почти всю полосу окраины леса и не увидев следов зверей, направился вглубь. Часто останавливался, внимательно рассматривая в бинокль местность впереди себя, в ожидании; вдруг мелькнет убежавшая рыжая бестия; но все было напрасно.
При следующем осмотре местности в бинокль, заметил вдалеке зайца, который с большой скоростью выскочил из леса. Стелющиеся прыжки косого показывали, что он сильно напуган и от кого-то удирает. Действительно, вслед за ним, с разницей в несколько секунд, выскочила рыжая плутовка. Расстояние было слишком большое для выстрела и Владимир просто с интересом наблюдал погоню лисы за зайцем, не снимая ружья, которое время от времени вешал на плечо, чтобы не уставали руки. Продолжая идти в их сторону, подошел к самому лесу, здесь снегу было намного больше, чем на поляне и передвижение замедлилось. Зайдя в чащу и пробираясь через буреломы, увидел ещё одну лёжку зайца, но по неровному контуру снежного холмика, сразу понял, что это не свежее лежбище, а скорее всего с прошлого дня.
Обогнув очередной завал от упавших тонких деревьев, вышел на ровное место; определив по компасу направление своего поселка, двинулся в его сторону. В глубине леса, идти было ещё труднее, продвижению мешали уже более крупные поваленные деревья и глубокий снег. Надеясь, что эти трудности продлятся недолго, он с упорным терпением пробирался через сугробы, успевая при этом смотреть по сторонам.
В лесу можно было увидеть много следов, — это была настоящая книга для охотника. Вот слева чётко просматривался след мышки, прямой, будто строчка на листке: «Выползла из-под снега и опять ушла через небольшое углубление» — подумал Владимир.
Совсем недалеко были видны следы лисы, не исключено, той самой, в которую стрелял. Чудь дальше показались небольшие, аккуратно выстроенные в линию следы, похожие на рысьи.
«Рысь в здешних лесах не водится, скорей всего это следы кота» — рассудил он. По рассказам селян, в лесу можно увидеть одичавших котов, живущих далеко от жилищ: «Им, наверное, надоедает жизнь в уюте и тепле» — с иронией подумалось ему. Так, с любопытством рассматривая пометки, сделанные обитателями этих мест, он незаметно для себя пересёк лес. Вдали застрекотала сорока; явный признак присутствия зверя или человека. Владимир насторожился, взял ружьё наизготовку, убыстрил шаг в сторону, где раздавался сорочий стрекот. Добравшись до шумевшей в чащобе тараторки, под деревом увидел одни только лисьи следы.
«Видно, что недавно пробежала», — решил он и прошел дальше не останавливаясь, зная, что идти по её следу бесполезно, — заведёт неизвестно куда. По мере дальнейшего передвижения, деревья стали реже, в лесу посветлело и он вышел на опушку; но уже из глубины леса. Направляясь к оврагу, очутился почти там же, где первый раз спугнул лису. Получилось так, что он сделал приличный круг по местности и ему только оставалось обойти овраг, а там рукой подать до дому. Напрямик к своему селению не пошел, а решил сделать крюк, хотя отлично понимал, что выбранное направление
