— Откуда вам это известно? — удивился Головин. — Я только вчера приехал в Панаму.
— О да, вы еще не читали газет. В сегодняшней «Америкен» напечатан превосходный рассказ Ирвинга о вашей замечательной встрече. Итак, начнем. — И, точно не замечая недоумения штурмана, корреспондент вынул блокнот. — Расскажите, в каком состоянии вас нашел «Президент», а главное, что произошло с вами в последние дни перед тем, как пароход подобрал вас в океане. Припомните мельчайшие подробности — это очень, очень интересно.
— Вряд ли, — сдержанно заявил Головин, — моя личность представляет интерес для прессы. Должен признаться, мне непонятен поступок Ирвинга. Правда, я мало знаком с американскими обычаями, но я сочту более уместным воздержаться от интервью.
— Напрасно, сэр. Вы должны считаться с нашими традициями. Поверьте, я не знаю человека в Америке, который бы отказался от рекламы.
— Тем более, — категорически возразил Головин, — что я не нахожу смысла...
— Помилуйте, что тут дурного? — с гримасой пожал плечами журналист. — Все уже опубликовано, и я прошу лишь подробностей последних дней перед спасением. Верно ли то, что вы после того на некоторое время лишились памяти?
— Да, это правда, — надеясь таким образом прекратить разговор, ответил Головин. — Но, как видите, меня вылечили...
— И память восстановилась? — встрепенувшись, ухватился за последнюю фразу корреспондент. — Вы все вспомнили?
— Память вернулась...
— Однако что же все-таки было с вами накануне спасения?
— Стоит ли повторять, что я отказываюсь давать интервью? Надеюсь, вы поймете, как тяжело...
Но журналист, пропустив мимо ушей намек штурмана, со странным и даже некоторым нервным беспокойством перебил:
— Какие все-таки воспоминания сохранились у вас в памяти?
— Повторяю, — возмущенно заявил Головин, — меня поражает ваша настойчивость...
— Но я тоже позволю себе упрекнуть вас в нелюбезности. О, мы, кажется, начинаем ссориться, — пробуя принять шутливый тон, улыбнулся корреспондент. — Продолжим же нашу беседу. Шлюпка попала в Тихий океан. Не встречали ли вы каких-либо островов? Может быть, вам встретился, к примеру... необитаемый остров? Право, нет ничего интересней приключений моряка с погибшего корабля.
— Как вам известно, — сохраняя выдержку, объявил Головин, — меня подобрал «Президент», и больше никаких подробностей я сообщить вам не могу.
— Не можете или не хотите?
— Я хочу поскорей выйти на воздух; кроме того, в городе у меня назначена встреча. Продолжая разговаривать с вами, я рискую опоздать.
— Еще одну секунду!
С этими словами журналист, раньше чем Головин мог ему воспрепятствовать, вынул из кармана миниатюрный фотоаппарат, щелкнул затвором и так же быстро удалился.
Раздосадованный штурман хотел было нагнать его, но в дверь опять постучали. Высокий американец с массивной тростью под мышкой появился в номере.
— Разрешите представиться, — протянул он визитную карточку. — Я — корреспондент телеграфного агентства Ассошиэйтед Пресс.
— Происходит какое-то недоразумение, — прочитав визитную карточку, поразился Головин. — Только что от меня вышел корреспондент Ассошиэйтед Пресс.
— Прискорбная ошибка, мистер Головин. В Панаме я единственный корреспондент нашего телеграфного агентства. Это был самозванец. Скажите по крайней мере — как выглядел обманувший вас авантюрист?
Узнав от Головина приметы и наружность незнакомца, журналист гневно поморщился:
— Могу вас заверить — на службе нашего агентства состоят одни лишь американцы. Но, может быть, вы сомневаетесь и в моей личности? Прошу вас, — и американец предъявил Головину удостоверение главной редакции агентства.
— Как угодно расценивайте мой отказ, — решительно сказал Головин, — но я не могу с вами беседовать.
— Не смею настаивать, — откланялся американец. — Мне нужно было всего десять строк...
НОЧЬЮ НА «ЮПИТЕРЕ» (ИЗ ЗАПИСЕЙ ШТУРМАНА ГОЛОВИНА)
«В пять часов вечера я перебрался на «Юпитер», а в восемь пароход дал последний гудок, и мы вышли в Тихий океан.
В два часа ночи мы спустились в капитанскую каюту. Чувствуя в Ирвинге искреннего друга, я решил открыться ему и до рассвета рассказывал о «Крепости синего солнца».
Но, закончив рассказ, я раскаялся в поспешной откровенности. Ирвинг нахмурился, и непонятно было, какое впечатление произвел на него рассказ.
— Скажите честно, без обиняков, — потребовал я, — считаете ли вы действительностью то, что я рассказал вам, или принимаете это за фантазию? Я жду, капитан.
И мигом лицо Ирвинга преобразилось. О, мог ли я предполагать, что произойдет в результате нашей беседы и на что способен этот американец!..»
Глава тринадцатая. ШТУРМАН ВИДИТ ЧЕРНУЮ СКАЛУ
— Хотите знать, что я думаю? — встрепенувшись, спросил американец. — Хорошо! Сейчас я изложу на этот счет свою точку зрения... Но... вероятно, вас прежде всего интересует, верю ли я вашему рассказу? Знайте же, — торжественно, как для клятвы, поднял руку Ирвинг, — я верю вам, как верю себе.
— Признаться, я сомневался, — обрадовался Головин, — и мне хотелось бы знать, что убедило вас в правдивости этой истории, которую я бы сам принял за...
Ирвинг, как бы грозя невидимому противнику, стукнул кулаком по столу.
— Япония мечтает завоевать Великий океан. Это всем известно. Глупый старый мир молчит, а наше правительство делает дружественные жесты, которые могут захлестнуть петлю на нашей же шее. Филиппины, Гавайя, Панама кишат шпионами. Сколько ни протестуют газеты, мы предоставляем агентам «Восходящего солнца» селиться у нас. А между тем точно установлено: пятьдесят молодцов из тысяч и тысяч проживающих у нас японцев, которые под видом мелких торговцев шелком, зубных врачей и парикмахеров ютятся на островах и в Панаме, в один прекрасный день могут совершить прогулку с саквояжами под мышкой, взорвать шлюзы, плотину и разрушить Панамский канал. Флот окажется отрезанным от Тихого океана, и ему придется тащиться лишние восемь тысяч миль вокруг берегов Южной Америки. Наглость японцев потрясающа! Готовясь к войне, они выпускают десятки бредовых книг, описывающих, как они разгромят США и завоюют Дальний Восток Советского Союза. Каково американцу читать подлую брошюру, которая восхваляется японской военщиной и в которой описано, как без объявления войны японцы топят флагманский корабль эскадры и взрывают Панамский канал! И в предисловии к этой книге официальное правительственное лицо, не кто иной, как адмирал, командующий соединенной эскадрой, пишет:
