Спускаются сумерки. Буксируемый плот плывет все дальше на запад.
Впереди — 6000 миль океана. За какое время небольшой плот сможет пройти это расстояние? Как он сам перенесет одиночество в течение долгих недель? А вдруг заболеет, станет слабым или упадет за борт?
Все это в мечтах выглядело иначе. В действительности Уиллиса ждала тяжелая борьба. Но не к этому ли он стремился — «к постоянному контакту с океаном»? Ведь жаждал же он «непосредственной схватки»?
Первые дни проходят в непрерывной работе: необходимом налаживании, ремонте и усовершенствовании оснащения, но прежде всего Уиллис учится управлять плотом. Потому что даже такой прекрасный штурвальный, как он, проводивший парусные суда около мыса Горн, с трудом управляется с тяжелым и неповоротливым плотом. Первые измерения координат показывают, что сильное в этом районе течение Гумбольдта сносит «Семь маленьких сестер» на север. В последний день июня плот, пройдя 500 миль, находится приблизительно в положении 8°17' южной широты и 82°20' западной долготы.
Холодное течение Гумбольдта было причиной того, что Уиллис одевал столько теплых вещей, сколько мог на себя натянуть, и, несмотря на это, во время ночных вахт мучительно мерз. К счастью, керосинка позволяла разогреть чашку кофе, иногда находилось несколько минут, чтобы соорудить скромную трапезу — кашу из ложки муки канигуа, замешанной на воде. Немало людей верило в то, что такая пища была для инков источником неиссякаемых сил. Нерафинированный сахар служил приправой и вместе с тем способствовал быстрому восстановлению сил.
Погода с самого начала рейса была не наилучшей. Высокие зеленые валы накатывали на плот, беспрерывно тормоша его, но каждый раз ему удавалось взобраться на их вершину. Вокруг абсолютно пустынно, ни следа какого-нибудь судна.
Уиллис заметил, что уже на протяжении нескольких дней имеет постоянного попутчика за бортом. Это была красивая, крупная акула, которая не отставала от плота, плывя то рядом, то под ним. Мореплаватель привык к ней и назвал Длинным Томом…
Уиллис был заядлым рыболовом и скромные запасы продовольствия собирался пополнять рыбной ловлей. Утром того дня он спустил за борт канатик с большим крючком, на котором в качестве приманки была насажена летающая рыба. Внезапно последовал резкий рывок — и канат выскользнул из рук Уиллиса; однако он успел схватиться за его конец и постепенно, метр за метром стал вытягивать. По натяжению каната он пришел к выводу, что поймал акулу. Действительно, двухметровый хищник вскоре метался возле борта. В конце концов ему удалось почти полностью вытащить акулу на палубу. Но тут он неожиданно потерял равновесие на скользкой поверхности и упал в воду. Последнее, что он запомнил, прежде чем погрузиться в воду, был вид страшной пасти уже несколько дней сопровождавшей его огромной акулы: то был Длинный Том.
«Когда моя голова показалась над водой, плот был уже довольно далеко. Я окинул его взглядом и мгновенно оценил ситуацию. Возвышаясь над голубым океаном с надутыми ветром парусами, золотой плот, товарищ облаков, удалялся наперегонки с ними без меня…
Это был конец. Я начал лихорадочно плыть, но скоро остыл. К чему эти бесполезные усилия? И в этот момент я заметил, что на моей правой руке остался намотан канатик, точнее его стальной конец с крючком. Другой конец был укреплен на поперечном бревне плота.
Я отчаянно вцепился в этот стальной тросик, потом ухватился за сам канат, который натянулся, буксируя меня в воде. Итак, у меня были шансы выбраться. Если канат выдержит, можно будет возвратиться на борт. Тем временем плот несся, как яхта, волоча меня за собой.
Перебирая руками канатик, я продвигался вдоль него все ближе к «Семи маленьким сестрам». Только бы выдержал! Это был старый, изношенный канат, подаренный мне одним шкипером тунцеловного судна в Кальяо.
Еще шестьдесят метров! Хватит ли у меня сил, подтягиваясь, преодолеть это расстояние? Плот плыл быстро, волнение было умеренным. Одежда, шерстяные носки, сапоги — все тянуло меня в глубину…
Пораненная левая рука оставляла кровавую полосу, окрашивая воду вокруг и отмечая пурпуром мой след. Куда девался Длинный Том? Я задавал себе этот вопрос, думая одновременно и о других чудищах, замеченных вчера, которым достаточно было раз хлопнуть пастью, чтобы отхватить мне ноги.
Я перевернулся на спину, чтобы немного отдохнуть. Сказал себе: никаких рывков, хорошенько осмотреться, прежде чем сделать следующее движение. Нужно следить за канатом, натягивающимся в такт движениям плота.
Никаких рывков. Тянуть осторожно, как будто ведешь рыбу. Нужно плыть, работая ногами, чтобы уменьшить нагрузку на канат. Перехватывая его руками, не форсировать темпа. Снова перевернуться на спину, чтобы передохнуть, и потом взяться за дело, не глядя на плот…
Перехват за перехватом, еще небольшая передышка. Левая рука онемела; работай ногами, Уилл, не переставай двигаться вперед. Поднятый волною плот высился надо мной. Прежде чем соскользнуть с волны, он застыл на мгновение. Напряжение канатика ослабело. Я быстро воспользовался этим. Продвигаться вперед. Спокойно.
Я добрался до очень изношенной части канатика, перетертого в этом месте больше чем наполовину. На борту у меня были новехонькие канаты, купленные в Нью-Йорке, но что толку думать о них сейчас…
Внезапно я почувствовал себя ужасно тяжелым, но не мог отпустить канат, чтобы избавиться от свитеров и фланелевой рубашки, ведь левой, покалеченной рукой я и пошевельнуть не мог.
Еще раз позволил себе отдохнуть, при этом я был так близок к моей цели, что слышал, как ударяют в нее волны и вода плещется меж бревен. Прошел еще один, очень ветхий участок каната. Но ведь выдержал же он тяжесть акулы. Теперь канат шел наискось вверх, к кормовым, поперечным бревнам, до которых было всего лишь несколько метров. Я быстро ухватился за край металлического рулевого пера, потом за его цепь и стал пядь за пядью подтягиваться на край бревен туда, откуда был стянут акулой. Спасен! Я лег неподвижно на живот, отдыхая на омываемом волнами, покрытом водорослями бревне. Кружилась голова. Плот сделал поворот, и я почувствовал, что он развернулся в обратном направлении. Ухватившись за цепь руля, я взобрался на палубу. Мики была уже возле меня…»
Уиллис отдохнул, сшил покалеченную руку, подкрепился кофе и записал происшествие в бортовой журнал.
Через три недели после старта, 15 июля, наступил переломный момент в экспедиции. В тот день плот достиг 3° южной широты и, попав в поток южно-экваториального течения, двинулся под порывами пассата на запад, к Самоа.
Вычисленная долгота составляла 93° 30' W. Только теперь перед «Семью маленькими сестрами» открылись безбрежные просторы океана с его обилием дельфинов, летающих рыб и кружащих над плотом птиц с далеких Галапагосских островов.
