– Такое нарушение закона, – продолжал Хенбиш, – не может оставаться безнаказанным.
– Отдавайте кесарево кесарю, – велел эмиссар.
Тысячник пропустил незнакомую цитату мимо ушей и поднял взгляд к небу. Последние остатки тумана исчезали, оставляя над полем битвы голубое небо. Он развернул коня, чтобы взглянуть на ожидающих позади воинов. Все они были покрыты бамбуковой броней, сидели на сильных лошадях, потомках животных, что позволили монголам атаковать, а потом удерживать эту часть континента. У каждого всадника свисал с седла специальный мешок. Ткань была водонепроницаема, содержимое мешков тщательно отмерили и смешали лучшие алхимики Хенбиша. Позади конницы стояли ряды пехотинцев, вооруженные копьями длиной в два человеческих роста. Наконечники их были заточены до бритвенной остроты.
– Тысячник, – позвал его один из адъютантов.
Хенбиш повернулся к отдаленной деревне. На каждой из двух странных осадных башен воин размахивал красным боевым флагом – сообщал, что они готовы.
Хенбиш кивнул своему знаменосцу. Тот вышел вперед, чтобы его было отчетливо видно, и замахал над головой шелковым знаменем. Люди на башнях опустили флаги и сосредоточились на странных, доставленных на поле боя машинах. Они передвинули неуклюжее устройство так, что отверстие в деревянном, величиной с гроб ящике смотрело на верх укрепленной стены. Один из воинов снял крышку со ствола, остальные тем временем поворачивали ящик из стороны в сторону. Когда одно из двух устройств оказывалось наведенным прямо на стрелка или наблюдателя на стене замка, оно замирало на несколько секунд.
Казалось, ничего не происходило: не было ни шума, ни выпущенного снаряда, однако всякий раз, когда один из стволов направлялся на наблюдателя, этот человек внезапно пригибался и больше не показывался.
Эмиссар хана вопросительно посмотрел на Хенбиша, словно требуя объяснений. Неразговорчивый тысячник разглядывал парапеты через лист темного стекла величиной с ручное дамское зеркало. Наконец он повернулся и увидел на лице гостя замешательство. Ударив коленями коня, подъехал к эмиссару поближе и протянул ему смотровое стекло.
Дипломат взял его за резную рукоятку из слоновой кости и поднес к глазу. Быстро замигал, потом взглянул поверх него на обнесенный стеной город. Так же быстро, как смотрел сквозь стекло.
Темное стекло погружало всю сцену в сумерки, несмотря на яркое солнце, но поразило его не это. Поразили исходящие с обеих башен однотонные лучи, тонкие, как клинок рапиры. Темно-красные, они вылетали копьями из этих странных сооружений и проходили над верхом стен. На его глазах один из наблюдателей в осажденном городе сунул голову в проем между двумя зубцами. Оба луча тут же устремились к нему. Свет забегал по его лицу, и хотя расстояние было слишком большим, чтобы сказать с уверенностью, эмиссару показалось, что лучи сосредоточились на глазах наблюдателя. Всего через несколько секунд несчастный пригнулся снова, неистово мотая головой.
Эмиссар опустил стекло. Темная окраска исчезла; рубиновые лучи – тоже. Все было неподвижным, безмятежным, только два деревянных ящика поворачивались туда-сюда, их назначение без стекла оставалось непонятным.
Выражение его лица стало еще более недоуменным.
– Взгляд дракона, – произнес Хенбиш, не поворачиваясь. – Так называют это мои люди.
– А как ты сам это называешь? – спросил ханский посланник.
– Несомненная победа. – Хенбиш натянул поводья и повернул коня.
– Не понимаю. Как действует устройство?
– В каждом из них есть длинный восьмиугольный кристалл из древнего рудника далеко на юге. Не спрашивай меня о сложных вещах, но, используя набор зеркал с отверстиями, кристалл как-то собирает солнечный свет, падающий в конус сверху, и сосредоточивает его таким образом, что он может на время ослепить человека, попав в глаза.
– Но ведь он почему-то невидимый?
– Попадая в цель, он появляется маленькой красной точкой. Но видеть луч в воздухе можно только через стекло, которое ты держишь. – Тысячник снова посмотрел на своих всадников. – Теперь пора завершать осаду.
Ханский посланник снова посмотрел на высящиеся стены и толстые деревянные ворота. Они казались непробиваемыми, как Великая стена к северу от столицы. Он не мог понять, как ослепление нескольких наблюдателей способно завершить осаду. Но происходил он из семейства торговцев и был невеждой в боевых действиях и тактике войны.
– В атаку! – скомандовал Хенбиш.
Хотя эмиссар ожидал, что конница понесется к далеким стенам во весь опор, воины пустили коней шагом. Копыта лошадей были обернуты толстой шерстяной тканью, поэтому не издавали почти ни звука. Сбруя, седла и переметные сумы оказались так туго закреплены, что не слышалось обычного скрипа кожи. Понукали всадники лошадей негромким шепотом. Закрыв глаза, эмиссар утратил представление о том, что мимо него проезжают пятьдесят всадников. Из всех его чувств только обоняние ощущало легкий запах пыли, поднятой мягко ступающими копытами.
Эмиссар, хоть и не был военным, интуитивно понимал, что это основная фаза плана тысячника. Он поднял взгляд вверх. Прямо над головой небо оставалось ясным, но к полю битвы надвигалась густая туча. Тень ее омрачала холмы за городом. Окажись она над ними, таинственное оружие Хенбиша стало бы бесполезным.
Долгие минуты никто из наблюдателей не показывался. Эмиссар представлял себе смятение и тревогу защитников крепости, не знающих, что поразило их, как они потеряли зрение. Их было не так уж много, а эмиссар по своим путешествиям знал, что люди в сельской местности склонны к суевериям. Какому волшебству приписали они свое ослепление?
Подобно отряду воинов-призраков колонна всадников быстро и незаметно продвигалась по полям. Лошади были выучены так хорошо, что ни одна ни разу не заржала.
Эмиссар быстро произвел в уме подсчеты, башни окажутся в тени тучи через несколько минут. Однако всадники не ускоряли движения. Тысячник внушил им, что дисциплина важнее всего.
Над стеной появилась голова, и обе световые пушки повернулись к ней так быстро, что человек лишь мельком увидел поле битвы до того, как его сетчатку поразили невидимые лучи. Хенбиш напрягся в седле, ожидая тревожного крика, который даст сигнал невидимым лучникам выпустить стрелы. Какой-то крик наверху заставил его шумно втянуть воздух сквозь зубы. Оказалось, это каркнула ворона на ветвях дерева позади них.
Передний всадник достиг деревянных ворот и небрежно бросил на землю под ними седельную сумку. Секунду спустя то же самое сделал еще один, и еще один, и еще. Куча росла, пока вплотную к воротам не вырос односкатный холмик.
