— Ван Гульду меня не достать, Я должен жить, чтобы рассчитаться с фламандцем.
— Вы с ним знакомы?
— К несчастью, да, — ответил со вздохом корсар. — Он сыграл роковую роль в моих семейных делах, и если я стал флибустьером, то исключительно из-за него. Но не будем больше говорить об этом. Всякий раз, как я вспоминаю о нем, у меня вскипает кровь от ненависти и делается тяжко, как на похоронах. Выпьем, граф… Кармо, что делают испанцы?
— Они совещаются друг с другом, капитан, — ответил флибустьер, отрываясь от окна. — Похоже, что они не решаются напасть на нас.
— Они решатся, но тогда, когда уже будет поздно. Африканец на своем посту?
— Он на чердаке.
— Ван Штиллер, отнеси ему чего-нибудь выпить.
Сказав это, корсар, казалось, погрузился в глубокое раздумье, хотя и продолжал поглощать пищу. Он еще больше помрачнел, замкнулся в себе и почти перестал слушать то, что ему говорил граф.
Ужин закончился без помех, в полной тишине. Солдаты, несмотря на испытываемую ярость и желание вздернуть на виселицу или сжечь флибустьеров вместе с домом нотариуса, казалось, не знали, на что им решиться. Не то чтобы им недоставало смелости (напротив, они томились от бездействия) или они боялись взрыва (им было наплевать на нотариуса и его соседей), но дело было в том, что под угрозой находилась жизнь графа Лермы и его племянника, двух уважаемых граждан города, которых нужно было спасти любой ценой.
Уже спустились сумерки, когда Кармо предупредил корсара, что отряд аркебузиров, подкрепленный дюжиной алебардщиков, появился в конце улицы, заняв все ходы и выходы из нее.
— Значит, что-то готовится, — ответил корсар. — Позови Моко.
Через минуту африканец стоял перед ним.
— Ты хорошо осмотрел чердак? — спросил он.
— Да, хозяин.
— Нет ли выхода из него?
— Нет, но я проделал отверстие в крыше, и через него можно вылезти наружу.
— Нет ли поблизости наших врагов?
— Никого, хозяин.
— Знаешь ли ты, где можно спуститься?
— Да, здесь совсем рядом.
В этот миг оглушительный залп потряс окрестности. Пробив жалюзи, несколько пуль вонзилось в стены. Задребезжали стекла, посыпалась штукатурка.
Вскочив на ноги, корсар выхватил шпагу. Почуяв запах пороха, этот человек, еще недавно столь спокойный и уравновешенный, теперь совершенно преобразился: его глаза метали молнии, бледные губы порозовели.
— Ага!.. Началось!.. — воскликнул он насмешливо. Затем, повернувшись к графу и его племяннику, добавил:
— Я обещал сохранить вам жизнь и во что бы то ни стало сдержу свое слово. Однако прошу вас слушаться меня беспрекословно.
— Приказывайте, синьор, — сказал граф. — Мне жаль, что вас осаждают мои соотечественники, иначе, уверяю вас, я охотно встал бы рядом с вами.
— За мной, если не хотите взлететь на воздух!
— Как, неужели рушится дом?..
— Через несколько минут здесь не останется камня на камне.
— Вы меня разорите! — заверещал нотариус.
— Молчи, скопидом! — заорал на него Кармо, развязывая ему руки. — Мы спасем тебе жизнь, разве этого мало?
— Но я лишусь дома.
— Вам заплатит за него губернатор. На улице прогремел новый залп, пули влетели в комнату, разбив лампу, висевшую на потолке.
— Вперед, морские волки!.. — прогремел корсар. — Кармо, зажигай фитиль!..
— Слушаюсь, капитан.
— Проследи, чтобы бочонок не взорвался раньше, чем мы покинем дом.
— Не беспокойтесь, фитиль длинный, синьор, — ответил флибустьер, кубарем скатываясь с лестницы.
Сопровождаемый четырьмя пленниками, Ван Штиллером и африканцем, корсар поднялся на чердак, в то время как аркебузиры, целясь в окна, продолжали обстреливать дом и громко требовали сдачи осажденных.
Пули свистели так страшно, что у бедного нотариуса мурашки забегали. Чиркая о стены, пули рикошетом отскакивали от кирпичной стены, но флибустьеры да и граф Лерма, побывавший не в одном сражении, не обращали на них никакого внимания.
Взобравшись на чердак, африканец показал корсару широкое отверстие неправильной формы, выходившее на крышу, которое он проделал с помощью бруса, вырванного из перекрытия.
— Вперед! — скомандовал корсар.
Вложив на время шпагу в ножны, он ухватился за края отверстия и в мгновение ока выбрался на крышу.
Быстро оглядевшись, он заметил, что рядом находились три-четыре дома, за которыми росли пальмы; одна из них подходила вплотную к забору, ее огромные роскошные листья лежали прямо на черепичной крыше.
— Спускаться будем там? — спросил корсар догнавшего его африканца.
— Да, хозяин.
— Из сада есть выход?
— Надеюсь.
Граф Лерма, его племянник, слуга, а также нотариус, подсаженные крепкими руками Ван Штиллера, уже все были на крыше, когда появился Кармо.
— Быстрей, синьоры! — крикнул он. — Через две минуты крыша рухнет под нами…
— Я разорен! — прохныкал нотариус, — Кто мне возместит…
Ван Штиллер перебил его, грубо толкнув вперед:
— Поторапливайтесь!
Убедившись, что врагов вокруг нет, корсар перепрыгнул на соседнюю крышу, за ним тотчас же последовали граф Лерма и его племянник.
Залп следовал за залпом, валил дым. Аркебузиры, казалось, решили изрешетить весь дом, прежде чем решиться выломать дверь.
Как видно, солдаты не шли на штурм дома, боясь, как бы корсар не привел в исполнение свою ужасную угрозу и не похоронил под развалинами дома самого себя и всех четырех пленников.
Волоча за собой нотариуса, у которого от страха отнялись ноги, флибустьеры вскоре добрались до стены последнего дома, возле которого росла пальма.
Внизу раскинулся огромный сад, окруженный высоким забором, за которым, казалось, начиналось поле.
— Мне знаком этот сад, — сказал граф. — Он принадлежит моему другу Моралесу.
— Надеюсь, вы нас не выдадите, — сказал корсар.
— Нет. Я еще не забыл, что обязан вам жизнью.
— Спускайтесь скорей, — произнес Кармо, — пока нас не сбросило с крыши взрывом!
Не успел он произнести эти слова, как гигантское пламя озарило потемки и одновременно раздался ужасный грохот. Флибустьеры и их пленники почувствовали, как крыша ходуном заходила у них под ногами, и они разом повалились друг на друга. Через секунду на них посыпалась известка, щебень, обломки мебели, горящее тряпье…
Столб дыма поднялся над крышами. На время беглецы потеряли из виду друг друга. Слышно было, как на улице рушатся стены, трещат полы, раздаются крики ужаса и брань.
— Гром и молния! — воскликнул Кармо, отброшенный воздушной волной к водостоку. — Еще полметра, и меня сдуло бы в сад, как пушинку!
Черный корсар быстро вскочил на ноги, задыхаясь от дыма.
