— По-моему, для загадочных исчезновений этот уголок Тихого океана подходит куда больше, чем Бермудский заезженный треугольник. Меня всегда удивляло, почему именно его облюбовали газетчики. Маловато у них фантазии. Тот район хорошо изучен и весьма оживлен, негде там инопланетным гостям устраивать этакие коварные «человеколовки» и похищать ротозеев. Хотя там гораздо больше плавают, отчего, естественно, и катастрофы там происходят чаще, все суда в тех местах находятся под надежным контролем с берега, им всегда готовы поспешить на помощь. А тут, — Сергей Сергеевич восторженно развел руками, — и система течений ещё мало изучена, верно, Андрей Самсонович? — повернулся Волошин к начальнику рейса. — И «Лолита» — первое судно, которое мы встретили за неделю плавания. Самые подходящие условия для всяких таинственных событий! Ну что же: не будем отказываться от загадки, которую преподнесла нам судьба. За$ мемся тайной «Лолиты». Но только мы народ серьезный и не станем обсуждать всякие выдумки насчет налетов летающих тарелок, искривления пространства и времени или провалов в другие измерения...
— «Таинственный голос моря», который свел всю команду с ума и заставил удрать со шхуны, тоже заранее исключается, — насмешливо вставил начальник лаборатории биофизики Иван Андреевич Макаров — А то, я уверен, некоторые уже настроились угостить нас этой дешевой сказочкой.
— Почему сказочкой? — не выдержал Бой-Жилиский. — Вполне доказано, что инфразвуковые колебания воздействуют на все живые организмы, уж вы-то это прекрасно знаете, Иван Андреевич. У людей они могут вызывать ощущение усталости, тоски, тревоги, безотчетного страха. Многие серьезные исследователи считают именно инфразвуковой удар, порожденный штормом, возможной причиной того, что люди могут под влиянием безотчетной паники покинуть вполне исправное судно. Может, так и случилось с «Лолитой».
— Сказки! — решительно повторил Макаров. — Ни один биофизик в это не поверит...
— Да и не было никакого шторма за последние две недели в радиусе добрых трех тысяч миль, — поддержал его Лунин. — Откуда взяться вашему инфразвуку?
— Да дело даже не в этом, — продолжал, махнув рукой, Макаров. — Главное — опыты, на которые ссылается Геннадий Петрович, проводились в лаборатории. А как инфразвук действует в открытом море, пока ещё практически неизвестно. Однако одно установлено несомненно: интенсивность инфразвука, порожденного самым сильным штормом, на несколько порядков меньше той, что получали в лаборатории. Практически для людей она совершенно неопасна. В обычных городских условиях мы каждый день подвергаемся более длительному и сильному воздействию инфразвука, и, вполне возможно, оно действительно служит причиной некоторых болезненных явлений, медики сейчас это изучают. Но и там из-за этого никто ещё с ума не сошел, ни один такой случай не известен.
— В том-то и дело, все эти скороспелые и надуманные теории всегда высказывают неспециалисты, — пожалуй, с излишней горячностью подхватил профессор Лунин. — Не в своей области фантазируют, а по чужим ведомствам. Ни один метеоролог не станет всерьез рассуждать о каких-то мифических вихрях, которые будто бы могут в Бермудском треугольнике унести в другой мир целые танкеры или линкоры, а химик или биолог — с удовольствием. Так и с этим «голосом моря».
— Пожалуй, замечено справедливо, — засмеялся Волошин. — Поэтому вношу дополнительное предложение. Не станем делать его обязательным требованием, дабы не связывать фантазии тех, кто захочет принять участие в конкурсе. Будем оценивать и оригинальность гипотез. Но всё-таки желательно, чтобы загадка пропажи команды «Лолиты» объяснялась с позиций той науки, какую представляет на борту «Богатыря» рассказчик, выдвинувший гипотезу. Идет?
Сделав небольшую паузу, Сергей Сергеевич спросил:
— Итак, условия конкурса и метод его проведения понятны? Сначала мы будем только фантазировать, а потом подводить итоги и давать оценку каждой гипотезе. Но всё-таки они должны быть обоснованы, если даже речь идет о похищении экипажа шхуны космическими гостями. Разрешается в подтверждение выдвинутой гипотезы ссылаться на прецеденты, на похожие случаи, достоверно описанные в солидной литературе, или на соответствующие научные теории, допускающие их возможность. Ясно?
— Ясно! Ясно! — раздалось со всех сторон.
И наступила тишина.
Только капитан в наступившей паузе нарочито громко вздохнул и произнес ленивым тоном:
— Плетение словес и сотрясение воздухов...
Но Сергей Сергеевич сделал вид, что не расслышал этого.
— Копия отчета будет находиться в библиотеке, где каждый сможет сделать из неё необходимые выписки, — продолжал он. — Там же желающие могут получить книги, чтобы лучше представить себе условия плавания на подобных шхунах. Рекомендую, в частности, полистать книги одного из сподвижников Хейердала, Бенгта Даниельсона, «Счастливый остров» и «Позабытые острова». Не могу удержаться, чтобы не процитировать небольшие отрывки из них, — добавил он и, открыв приготовленную книгу, начал читать:
— «Наша «Теретаи» мало чем отличалась от большинства шхун французской Океании: престарелая скорлупа (водоизмещением около ста пятидесяти тонн), пропахшая копрой, с шумным мотором, способным развивать скорость не свыше пяти узлов...
Кок стал за руль, а матросы взялись за снасти; двое из числа пассажиров тоже помогали тянуть фалы. На шхуне не существовало строгого различия между командой и пассажирами, каждый, кто хотел, мог отстоять вахту у штурвала или помочь матросам.
Было около десяти вечера, когда шхуна подошла к Рароиа. В это время мы восседали на палубе за столом, уставленным жареной свининой, рисом и галетами, но капитан не растерялся. Взяв в одну руку фонарь, в другую тарелку, он взобрался на рубку и уверенно провел шхуну среди коралловых утесов и рифов. Вилка и нож ему ничуть не мешали, напротив: сигнал вилкой рулевому означал «чуть лево руля», ножом — «чуть право».
Переждав, пока стихнет смех, Волошин продолжал:
— А вот маленький отрывок, специально мною подобранный, чтобы разъяснилась одна из загадок: откуда взялись валявшиеся на палубе карты, и музыкальные инструменты, и стоявший рядом с ними закопченный фонарь.
— «На большинстве шхун команда коротала время за покером, — прочел он. — «Теретаи» не представляла собой исключения. Едва она покинула Папеэте, как началась игра, которой суждено было длиться, пока не переведутся деньги. Лишь одно могло излечить команду от покерной лихорадки: появление на борту более искусного игрока, способного всех начисто обыграть. Во избежание бедствия моряки условились не принимать в игру посторонних, и получился небывалый «долгоиграющий» покер. Разумеется, время от времени матросы вспоминали о своих обязанностях и шли сменить своего товарища на вахте, но более сонных вахтенных я в жизни не видел. К концу плавания у руля стояли лунатики...»
— Ну, другие подробности плавания на таких шхунах в здешних краях вы сами найдете в книгах Даниельсона, — закончил Волошин. — А если у кого воникнут вопросы по «Лолите», обращайтесь ко мне, к Андрею Николаевичу, — кивнул он в мою сторону, — или к секонду, а лучше, выбрав подходящий момент, сразу к нам троим, чтобы мы могли поправить и дополнить друг друга. Заслушивать же гипотезы предлагаю на палубе, на корме, в «Клубе рассказчиков». Все рассказы будут записываться на пленку, потом конспективно стенографироваться. Желающие смогут получить текст всех новелл. Всё ясно?
— Ну чего же тут может остаться неясного, — развел руками первый помощник. — Всё продумано...
— Остается неясным лишь одно, — подхватил заведующий лабораторией биофизики Иван Андреевич Макаров.
— Что именно? — повернулся к нему Волошин.
Они всегда любят поспорить и позадирать друг друга.
— Да сущие пустяки: выяснить, куда же подевался экипаж и пассажиры злополучной «Лолиты».
— Вот этим мы и займемся, дорогой мой, — сказал Волошин, садясь на своё место.
Смех сразу стих, лица у всех стали серьезными, сосредоточенными. В кают-компании наступила задумчивая тишина.
И вдруг, заставив вздрогнуть не одного меня, попугай снова издал загадочный крик...
Если бы он мог говорить по-настоящему, а не только повторять одну и ту же таинственную фразу! Что бы он рассказал нам?
— Н-да, подобных загадочных случаев знает немало история мореплавания, — негромко сказал наш главный океанограф профессор Андрей Самсонович Суворов, оглаживая черную окладистую бороду. За неё его окрестили Черномором. Завел такую роскошную бороду Андрей Самсонович явно для солидности. На самом деле ему нет ещё и сорока, а профессором он стал в тридцать два года.
— От встреч с такими вот судами в океане, — продолжал неторопливо Суворов, — по каким-либо причинам покинутыми командой, но не затонувшими и порой, как «Лолита», шедшими даже под парусами, и возникла когда-то знаменитая легенда о «Летучем Голландце», вечно осужденном блуждать по океанам со своей грешной командой на корабле-призраке. Его появление, как считали суеверные моряки, непременно предвещало несчастье...
