– Так выходит, – сказал Шандон, – что с того времени стало заметно легче путешествовать на север?
– Куда легче. Однако замечено, что вот уже несколько лет, как этот залив, по праву чаще называемый Морем, стал опять замерзать и угрожает сделаться надолго недоступным для мореплавателей. Поэтому мы должны как можно дальше продвинуться вперед. Правда, мы несколько напоминаем людей, которые идут по неведомым коридорам и за которыми то и дело закрываются двери.
– Неужели вы советуете вернуться назад? – спросил Шандон, пристально глядя доктору в глаза.
– Я не привык пятиться назад, и даже если нам не суждено было вернуться – я все-таки скажу: надо идти вперед! Только необходимо действовать осмотрительно, помня, как дорого может нам стоить каждая оплошность.
– А вы, Гарри, что скажете? – спросил Шандон матроса.
– Я пошел бы вперед, начальник! Я того же мнения, что и доктор. Впрочем, действуйте, как вам будет угодно. Приказывайте, мы будем повиноваться.
– Не все так говорят, Гарри, – заметил во вздохом Шандон, – не все обнаруживают желание повиноваться. Что, если экипаж откажется исполнять мои приказания?
– Я высказал свое мнение, – холодно ответил Гарри, – потому что вы меня спросили. Вы можете с ним и не считаться.
Шандон ничего не ответил. Он внимательно осмотрел горизонт, и затем все трое спустились с горы.
Глава 11«Чертов палец»
В отсутствие Шандона экипаж был занят защитными работами – необходимо было предохранить бриг от давления ледяных масс. Это трудное дело поручили Пэну, Клифтону, Болтону, Грипперу и Симпсону: когда машина не требовала их присутствия, кочегар и оба механика помогали своим товарищам. Они становились простыми матросами и должны были участвовать во всех работах. Но повиновались матросы не без ропота.
– Осточертело мне все это, – ворчал Пэн. – Если через три дня лед не тронется, то, клянусь богом, я сложу руки!
– Сложишь руки? – переспросил его Гриппер. – Уж лучше работать ими хорошенько, чтобы поскорей вернуться назад. Уж не думаешь ли ты, что кому-то из нас охота здесь зимовать?
– Да, скверная была бы зимовка, – ответил Пловер, – ведь бриг не защищен ни с одной стороны.
– Да и кто знает, – заметил Брентон, – очистится ли море ото льдов весной.
– Речь идет не о весне, – возразил Пэн. – Нынче четверг, и, если в воскресенье утром море не очистится, мы двинемся на юг.
– Вот это дело! – воскликнул Клифтон.
– Идет? – спросил Пэн.
– Идет! – ответили товарищи.
– Правильно, – сказал Уоррен. – Если уж надо убиваться и тянуть бриг, то, по мне, лучше вести его назад.
– Посмотрим, что будет в воскресенье, – сказал Уолстен.
– Пусть только мне прикажут, – заметил Брентон, – я живо пущу машину.
– Мы и без тебя ее пустим, – ответил Клифтон.
– А если кому-нибудь из начальства вздумается здесь зимовать… Что ж, вольному воля, – сказал Пэн. – Пусть себе остается, сложит ледяной дом и заживет в нем, как настоящий эскимос.
– Ну, это не годится, Пэн, – возразил Брентон. – Оставлять никого нельзя, неужто ты не понимаешь? Мне думается, Шандон и так согласится: простым глазом видно, что ему не по себе, и если с ним потолковать по душам…
– Ну, это еще вилами по воде писано, – возразил Пловер. – Шандон человек крутой и упрямый. Пощупать его не мешает, да только осторожно.
– Подумать только, – вздохнул Болтон, – через месяц мы можем быть уже в Ливерпуле! Мы живо перемахнем через южную границу льдов. В начале июня Девисов пролив бывает свободен, и уж мы сумеем добраться до Атлантического океана.
– К тому же, – добавил осторожный Клифтон, – если мы вернемся с Шандоном, он возьмет на себя ответственность за все, что с нами случилось. Мы получим свои деньги, да еще и наградные. А если воротимся без него, – кто знает, как повернется дело.
– Умные речи приятно и слушать, – сказал Пловер. – Этот дьявол Клифтон рассуждает, как ученый. Не годится нам ссориться с господами из адмиралтейства, никого не будем здесь оставлять – так будет надежнее.
– А что, если начальство не пожелает идти назад? – коварно спросил Пэн, который то и дело подзуживал товарищей.
Вопрос был поставлен ребром, но матросы уклонились от прямого ответа.
– Об этом потолкуем в свое время, – пробормотал Болтон. – Только бы нам залучить Ричарда Шандона, а это, думается, не так уж трудно.
– А все-таки кое-кого я оставлю здесь, – сказал Пэн, добавив скверное ругательство, – пусть он даже отгрызет мне руку.
– Собаку?
– Да, проклятую собаку: я живо сведу с нею счеты!
– Вот это верно! – заметил Клифтон, возвращаясь к своей излюбленной теме. – Ведь эта проклятая тварь всему виной.
– Она околдовала нас, – заявил Пловер.
– Затащила в эти проклятые места! – сказал Гриппер.
– И нагромоздила у нас на пути такую прорву льдов, какой еще никогда не видывали здесь в эту пору, – прибавил Уолстен.
– А на меня напустила глазную болезнь, – пожаловался Брентон.
– И отменила выдачу джина и водки, – заметил Пэн.
– Она всему виной! – воскликнули в один голос возмущенные матросы.
– И вдобавок ко всему она еще и капитан! – ввернул Клифтон.
– Так погоди же ты, окаянный капитан! – крикнул Пэн в приступе злобы. – Тебе хотелось побывать здесь, ну, так ты и останешься здесь!
– Но как бы его изловить? – спросил Пловер.
– Теперь самое подходящее время, – ответил Клифтон. – Шандона нет на бриге, второй помощник дрыхнет у себя в каюте, туман такой, что хоть глаз выколи, и Джонсон нипочем нас не заметит…
– А где собака? – спросил Пэн.
– Спит в трюме около угольной ямы, – ответил Клифтон, – и если кому вздумается…
– Это уж мое дело! – яростно крикнул Пэн.
– Берегись, Пэн! Ей ничего не стоит перекусить железный брусок.
– Пусть она только пошевельнется, – я мигом распорю ей брюхо, – погрозился Пэн, вытаскивая нож.
И он бросился к выходу, а за ним Уоррен, захотевший помочь товарищу в этом предприятии.
Вскоре матросы вернулись, неся на руках собаку, у которой крепко были связаны веревкой лапы и морда. Пэн и Уоррен набросились на нее, когда она спала, и несчастное животное не могло от них увернуться.
– Ура! Молодчина, Пэн! – крикнул Пловер.
– А теперь что ты будешь с ней делать? – спросил Клифтон.
– Утоплю. Посмотрим, вернется ли она назад… – со свирепой усмешкой проговорил Пэн.
В двухстах шагах от брига во льдах нашлась отдушина тюленя: круглое отверстие, которое он прогрызает зубами, находясь под водой. Сквозь это отверстие тюлень выходит на лед подышать воздухом, он не дает отдушине замерзнуть, ибо у него так устроены челюсти, что он снаружи не может прогрызть отверстие, чтобы в случае опасности скрыться от врагов.
