— Что вы! — воскликнула с улыбкой девушка. — Я просто вспомнила, как мой отец призывал моряков на абордаж. Эти слова могла бы произнести любая на моем месте...
— Нет, сеньора, — пылко возразил Морган. — Другая не посмела бы встать под пушки огромного фрегата и вряд ли бы вышла из каюты. Только вы, дочь отважного рыцаря моря, смогли совершить такой подвиг. Примите, сеньора, мою признательность и восхищение моих людей.
Обратившись затем к флибустьерам, столпившимся на испанском фрегате и у бортовых укреплений «Молниеносного», он крикнул:
— Поблагодарим героиню моря!
Многократное «виват» разнеслось по всем кораблям, окружившим фрегат Моргана.
— Да здравствует дочь Черного корсара! Виват героине моря! — дружно кричали четыреста моряков.
Словно ошалев от радости, суровые моряки размахивали шляпами, стреляли в воздух, зычно кричали здравицы, наверняка долетавшие до форта Барра.
Тронутая до глубины души девушка помахала рукой, а затем с помощью Моргана сошла по трапу с мостика и вернулась в кают-компанию под оглушительные крики моряков и непрерывный грохот мощных пушек, паливших с побежденного фрегата в честь доблестной итальянки.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер, стоявший на капитанском мостике со своим неразлучным другом и доном Рафаэлем. — Стыдно признаться, но у меня слезы на глазах!..
— И у меня тоже, — сказал Кармо. — Вот молодчина!.. Надо же так крикнуть!.. Мне показалось, что Черный корсар снова ведет нас на приступ.
— Да, удалая прекрасная девица, — пробормотал плантатор. — Жаль, что она не на стороне моих соотечественников.
— Что вы там бормочете, дон Рафаэль? — спросил Кармо, у которого глаза и в самом деле были на мокром месте.
— Я говорю, что не выйди девушка из каюты, не видать бы вам победы, — усмехнулся плантатор.
— А кто спорит? Ваши земляки бились на славу, можете мне поверить. Наших перебили человек пятнадцать-двадцать и ранили почти столько же.
— Но вы пока не вышли из лагуны. Форт Барра укреплен еще сильней, и он задаст вам жару на выходе.
— Верно, — заметил Ван Штиллер, поглядывая на мощные укрепления, возведенные на острове за какие-то шесть недель. — Этот орешек будет потверже.
— И мы еще с ним намаемся, — добавил Кармо. — Так что пора уносить ноги. Пьер Пикардец узнал у пленных, что эти три фрегата лишь часть эскадры из шести кораблей, которым поручено с нами покончить. Пока не подошли остальные, надо смываться. Счастье дважды не улыбается. Ой!
— Что с тобой, кум? — забеспокоился Ван Штиллер.
— Дон Рафаэль, не знаю, обрадует ли вас мое сообщение.
— Какое?
— Знаете, кого я видел среди защитников фрегата?
— Нет.
— Капитана Валеру.
Услыхав это имя, бедняга рухнул на руки стоявшего сзади гамбуржца.
— Эй, дон Рафаэль! — изумился флибустьер, ставя его на ноги. — Что с вами?
— Но он хоть убит? — спросил плантатор, посинев от страха.
— Нет, взят в плен, — ответил Кармо.
— Бедный я, несчастный, — вздохнул дон Рафаэль. — Лучше бы меня повесили ваши товарищи.
Свисток боцмана, свиставшего наверх флибустьеров, прервал их беседу.
Быстро посоветовавшись с командирами кораблей, собравшимися в кают-компании «Молниеносного», Морган приказал поднимать паруса и немедленно выступать, чтобы попытаться взять форт Барра или по крайней мере прорваться в Карибское море и тем самым не дать остальным трем фрегатам, которые могли подоспеть с минуты на минуту, запереть их в лагуне.
Команды двух пиратских кораблей, пострадавших больше остальных и почти вышедших из строя, пересели на испанский фрегат, и в полночь, кое-как починив снасти, эскадра направилась к форту, чтобы нанести решающий удар.
Окрыленные первым успехом флибустьеры почти не сомневались, что и форт им не помеха. Так что они подплыли к форту, не удостоив испанцев даже ответным огнем. Подойдя к утесам, они спустили на воду шлюпки и высадили на берег триста человек, которые тут же ринулись на приступ траншей и башен.
Но корсары слишком понадеялись на свои силы, и орешек, как сказал Кармо, оказался тверже, чем они ждали. Несмотря на свою решительность и применение бомб, которыми флибустьеры забросали эскарпы противника, через два часа им пришлось снова сесть в лодки, оставив на берегу большое число убитых, и увезти с собой еще больше раненых.
Неожиданное поражение глубоко потрясло этих несгибаемых людей, считавших себя непобедимыми. Даже сам Морган стал сомневаться в успехе. Он вернулся в Маракайбо, чтобы обсудить с командирами других кораблей, как похитрее выйти из положения. В конце концов, решили запугать гарнизон форта, направив к командующему пленных с требованием уплатить большой выкуп, если он не хочет, чтобы корсары разрушили город.
Получив официальный отказ, Морган нажал на жителей, которые во избежание полного разорения города решили уплатить выкуп во что бы то ни стало.
Но новые тысячи пиастров нисколько не улучшили положения флибустьеров, не видевших никакой возможности выбраться из лагуны и избежать опасной встречи с остальной частью испанской эскадры.
Тогда они решили пойти на сделку, предложив командующему форта освободить всех пленных, находившихся в качестве заложников на борту пиратских кораблей. В случае отказа они обещали всех перевешать и все равно прорваться в открытое море.
Ответ оказался совсем не в том духе, как ожидали корсары. Командир форта передал через своего посланца, что если бы жители Маракайбо столь же решительно преградили пиратам путь в город, как он — в море, то сейчас бы им не пришлось сетовать на свое жалкое положение. Так что Морган может их вешать себе на здоровье.
Морган не отличался бесчеловечностью и вовсе не хотел огорчать Иоланду столь жутким и кошмарным зрелищем. Опасность, однако, возрастала, к тому же в Маракайбо кончилось продовольствие. Тогда он снова решил попытать счастья.
Он велел разделить между флибустьерами двести пятьдесят тысяч пиастров, награбленных в обоих городах в виде золота, серебра и драгоценных камней, а также всех черных рабов и ценные товары, которых было превеликое множество. Затем, погрузив на малые корабли двести своих человек, он высадил их на лесистой стороне острова позади форта Барра, сделав вид, что собирается напасть на испанцев с тыла.
Но с наступлением сумерек корсары незаметно вернулись на свои корабли. Обманутые этим маневром испанцы сочли, что флибустьеры решили напасть на них с лесной стороны, и перевели туда большую часть своей артиллерии, чтобы легче с ними справиться.
Этот просчет сыграл на руку корсарам. В ту же ночь, под покровом сумерек, эскадра бесшумно снялась с якоря и с потушенными огнями смело вошла в проход, охраняемый фортом Барра.
