Вместе со штурманом Калининым, лейтенантом Повалишиным и несколькими матросами он с утра отправился в ялике на берег. Пристать к острову оказалось не просто, потому что пришлось перебираться через бушевавшие вдоль берега буруны. Выпрыгнув из ялика на берег, они сразу очутились в густой и высокой траве.
Остров имел в длину немногим более мили, был совершенно плоским и весь порос травой, колыхавшейся на морском ветру. На всем острове не видно было не только ни одного дерева, но даже кустика. Однако голый этот остров был чрезвычайно густо населен. На берегах его лежали жирные тюлени, не обратившие на моряков ни малейшего внимания. Нескольких из них матросы тут же убили веслами и кинули в ялик, чтобы захватить с собой. А над островом и в траве было бесчисленное множество морских птиц.
По траве оказалось трудно ходить, потому что с каждым шагом моряки наступали на птичьи гнезда и давили птенцов, которые пищали у них под ногами. Птицы относились к людям с таким же бесстрашием, как и тюлени, — им никогда еще не приходилось видеть человека. Ничего не стоило ловить их руками.
Солнце жгло немилосердно, и укрыться от него на острове было невозможно. Но Лисянский решил во что бы то ни стало обойти остров кругом, чтобы занести все его берега на карту и посмотреть, нет ли где-нибудь пресной воды.
Это была длинная и однообразная прогулка, которая не принесла им никакой радости. Они не нашли ни малейшего признака пресной воды — ни родника, ни ключа. «Воткнув шест в землю, — пишет Лисянский, — я зарыл подле него бутылку с письмом о нашем открытии этого острова, а йотом возвратился на корабль в полной уверенности, что если судьба не удалит пас от этого места, то следует ожидать скорой смерти. При совершенном недостатке в пресной воде и лесе, какие можно было бы предпринять средства к спасению? Правда, нас снабдили бы пищей рыбы, птицы, тюлени и черепахи, которых на острове большое количество, но чем мы могли бы утолять жажду? Этот остров, кроме явной и неизбежной гибели, ничего не обещает предприимчивому путешественнику. Находясь посреди весьма опасной мели, он лежит почти наравне с поверхностью воды».
По настоянию всей команды, Лисянский назвал открытый ими остров островом Лисянского.
И «Нева» на всех парусах понеслась прочь от этого предательского места. Чтобы попасть в Китай, ей еще предстояло пересечь половину океана.
«Надежда» между тем 9 октября 1805 года оставила Петропавловск.
Не успела она выйти из Авачинской губы, как повалил густой снег. Зыбкая, мелькающая мгла сразу скрыла морс и берег. На палубе люди не видели друг друга. Как же тут найти узкий пролив, соединяющий Авачинскую губу с океаном?
Внезапно чуть не сели на мель — лот показал четыре сажени глубины. Стало ясно, что сбились с пути. Переходили с галса на галс, меняли курс ежеминутно. Но выход из бухты, такой близкий, пропал в метели бесследно.
В пять часов настала ночь.
И всю бесконечную осеннюю ночь «Надежда» простояла в нескольких милях от Петропавловска под парусами. Матросы все время счищали снег с палубы. Приходилось взлезать на мачты и отряхивать паруса — липкий снег приставал к ним, покрывал их толстым слоем, и полотнища оседали тяжелыми мешками, грозя оборваться.
11-го утром снег наконец перестал падать, и воздух прояснился. Берег совсем изменился за эти два дня: глубокие сугробы скрыли все ямы и камни. Избы Петропавловска, видневшиеся вдали, были уже по самые окна засыпаны снегом и от этого казались еще ниже. Началась восьмимесячная камчатская зима.
«Надежда» без всякого труда прошла через пролив и вышла в океан. Курс взяли прямо на юг.
По дороге в Китай Крузенштерн должен был выполнить еще одно важное для науки дело. Л чтобы понять, в чем заключалось это дело, нужно рассказать о морском сражении, случившемся за шестьдесят три года до кругосветного плавания «Надежды» и «Невы».
В 1742 году, во время войны между Англией и Испанией, английский военный фрегат под командой адмирала Энсона находился в Тихом океане. Внезапно он встретил там испанское купеческое судно, шедшее из Манилы, столицы Филиппинских островов, в Акапулько, порт Мексики. В то время и Филиппинские острова и Мексика были колониями Испании. Адмирал Энсон после короткого боя захватил испанский корабль в плен. Англичанам досталась богатая добыча — испанцы везли множество драгоценных товаров. Но из всей этой добычи адмирал Энсон больше всего дорожил географической картой, которую нашел в каюте испанского капитана.
Карту Тихого океана, найденную на захваченном испанском корабле, адмирал Энсон привез в Англию. Здесь ее принялись изучать знаменитейшие английские географы. Они нашли на этой карте много дотоле неведомых земель. Но кое-что показалось им подозрительным, неправдоподобным.
В некоторых местах уже побывали английские мореплаватели, и карты, составленные ими, не всегда совпадали с картой испанцев. Географы поняли, что испанская карта нуждается в проверке.
Между прочим, на этой злополучной карте к востоку от Японии были обозначены три больших острова: Гваделупа, Малабригос и Сан-Хуан. Никто из английских и французских мореплавателей в этой части океана никогда не бывал и островов этих не видел. Они обозначались на всех картах, но многие географы подозревали, что островов этих в действительности не существует, а просто их изобрел какой-нибудь испанский капитан, которому захотелось похвастать на родине своими открытиями.
И, торопясь на свидание с «Невой», Крузенштерн все же решил отклониться к востоку от прямого пути и выяснить наконец, существуют ли острова Гваделупа, Малабригос и Сан-Хуан.
Камчатка уже давно исчезла вдали, а теплее не становилось. Небо было хмурое, быстро мчались темные тучи. Дул сильный ветер, «Надежду» очень качало. 13 октября выглянуло солнце, но через полчаса опять скрылось в тучах, и погода стала еще хуже, чем прежде. Началась буря. Полны заливали палубу, люди мокли, одежда их покрывалась твердой коркой льда. Петер был все время встречный. Он дул как раз оттуда, где были расположены таинственные острова, обозначенные на испанской карте. Гваделупа, Малабригос и Сан-Хуан, казалось, нарочно не хотели подпустить к себе моряков.
21 октября мороз внезапно прекратился, и сразу, без всякого перехода, наступила жара. Но ветер был по-прежнему встречный, в тумане люди не видели друг друга на расстоянии двух шагов, не прекращался проливной дождь. В этом влажном зное моряки задыхались. Однако ничто не могло сломить их упорства. «Надежда» проходила за день всего несколько миль, но ни разу не уклонилась с пути.
Только 29-го наконец окончилась буря, бушевавшая двадцать дней. Небо прояснилось, выглянуло солнце, ветер поутих, море стало мало-помалу успокаиваться. Судя по карте, остров Гваделупа должен был находиться уже совсем близко. Моряки внимательно разглядывали прояснившийся горизонт. Каждый хотел первым заметить землю, но нигде не было ни малейших признаков земли — лишь море и небо.
Ночью Крузенштерн приказал убавить паруса и идти как можно медленнее, чтобы не налететь во тьме на прибрежные скалы. Никто не ложился спать — все прислушивались, стараясь уловить шум береговых бурунов. Ежеминутно бросали лот, но даже веревкой в сто пятьдесят сажен не могли достать дно.
Едва встало солнце, все снова кинулись смотреть, но опять не увидели ничего, кроме моря и неба.
Вычислив долготу и широту, Крузенштерн убедился, что «Надежда» находится как раз в том самом месте, где на испанской карте обозначена середина острова Гваделупы.
— Мы плывем по земле, — говорил он, смеясь, Ратманову, разочарованно разглядывавшему горизонт. — Неужели вы не видите, что нас окружают леса, поля, горы?
— Я бы перевешал всех этих хвастунишек, открывающих несуществующие острова! — сердился Ратманов. — Теперь мы можем спокойно идти в Китай. Будьте уверены, Малабригос и Сан-Хуан ничем не отличаются от Гваделупы. Разыскивать их не стоит…
— Вы правы, — ответил Крузенштерн. — Малабригос и Сан-Хуан тоже не существуют. Но мы обязаны это доказать, чтобы впоследствии другим мореплавателям не пришлось потратить на розыски несуществующих островов столько времени и сил, сколько потратили мы.
Однако уже 1 ноября «Надежда» с такой же легкостью прошла сквозь остров Малабригос, как прежде сквозь остров Гваделупу. Отсутствие острова Сан-Хуана, занесенного на карту рядом с Малабригосом, было доказано 5 ноября.
Теперь можно было взять курс на юго-запад, в Макао.
Таинственный Китай привлекал молодых лейтенантов и мичманов «Надежды» не меньше, чем Япония.
До них ни один русский корабль не посещал китайских берегов.
