Ознакомительная версия.
Именно он, замполит Грачев вывел на чистую воду знаменитого стармеха Петровича. Дело было так.
Восстановившись в партии, Петрович неожиданно для всех запил. Распространял по судну явно не чайный аромат, но, несмотря на все попытки общественности, за распитием замечен не был. Где, когда и как он ухитрялся пить – не знал никто. Три месяца замполит и два его заместителя безрезультатно преследовали Петровича. Видимо еще на зоне, среди старых политкаторжан обучился он тайнам конспирации. Ни в его каюте, ни в машинном отделении алкоголя обнаружено не было. Запах, действительно, присутствовал, но его источник оставался неизвестен.
Со временем выяснилось, что последнее время Петрович часто наблюдался в Красном уголке за чтением газеты «Правда». Тщательное обнюхивание газетной подшивки никаких результатов не дало, но на бюсте Н.С.Хрущева проявилось пять масляных пятен в районе гениального затылка. Судя по форме и размеру, пятна идентифицировались с отпечатками пальцев Петровича. После подъема бюста в голове Председателя Совета Министров СССР была обнаружена крупная пустота, содержащая початую бутылку водки и сухарь. Судя по состоянию сухаря, головой Н.С.Хрущова пользовались достаточно часто, исключительно в потребительских целях. Выведенный на чистую воду Петрович, долго заверял партийное собрание, что больше пить не будет, тем более при участии бюста Первого секретаря.
Вторым большим делом, прославившим Грачева на судне, была шумная история с номерной Тёпкиной. Обладая исключительным темпераментом, наиболее сильно проявлявшимся при чрезмерном употреблении веселящих напитков, Тёпкина завоёвывала судовых Донжуанов прямо в местах случайных встреч. Грудью прижимая жертву к переборке, она настойчиво просила любви, которую каждый предпочитал бросить к ее ногам. В противном случае бедняга рисковал быть удушенным шестым номером.
Лишь замполит Грачев оказался способным противостоять разбушевавшейся стихии. Чем сильнее торс Тёпкиной сжимал его голову, тем громче декламировал замполит выступление тов. Хрущова на партконференции животноводов. О чем говорил ей Грачев, номерная не поняла, но назвала замполита «скотиной», не способной вызвать отёл даже у козы…
Оставив размазанного по переборке замполита восстанавливать дыхание, Тёпкина посетовала на чрезмерную загруженность мозга замполита «марксизмами-ленинизмами», которые вылетят из его головы через пять минут общения с нею. Но вышеупомянутые «марксизмы» не только не вылетели, но еще больше заполнили вакуум между лбом и затылком замполита.
На последнем случае со знаменитым партработником хочется остановиться более подробно. Караван работал на Волге, большой широкой реке в сопредельном государстве. Зима в тот год выдалась холодной, и суда стали на ремонт, уходя от покрывших реку ледовых торосов. Берег, как известно, имеет свои маленькие прелести. Не прошло и трех недель ремонта, как матрос Чучкин сочетался браком с курносой краснощекой девушкой из ближайшей деревни. На свадьбе гуляла вся команда во главе с капитаном. Не обошли вниманием и замполита, но, посадив его рядом с парторгом колхоза, тут же забыли о роли партии – руководящей и направляющей. Собеседник из парторга не получился по причине неумеренного потребления крепкосодержащих жидкостей. На вопросы Грачева, он только икал и отругивался. Пообщавшись с коллегой, замполит вышел во двор с единственной целью, которую и осуществил на плетеный забор…
Свадьба продолжалась еще несколько часов, пока собравшиеся домой моряки не обнаружили пропажи одной головы. Размахивая факелами, свадьба несколько часов на сорокаградусном морозе обыскивала снежные сугробы, но замполит исчез без следа. Вдруг из сарая донесся истошный крик хозяйки. Примчавшаяся на призыв свадьба обнаружила танцующий от холода мешок с мукой. После недолгих раздумий из мешка вытряхнули замерзшего замполита.
Выполнив у плетня свой партийный долг, он заблудился. Не найдя ничего лучшего Грачев забрел в сарай и укрылся в мешке, где его и обнаружили. Покрытый с головы до ног мукой, замполит дрожал от холода, согреваясь отменным первачом, результатом труда местного коллеги…
Между прочим, матрос Чучкин с женой до сих пор живут вместе, иногда вспоминая иностранную реку Волгу, веселую морозную свадьбу и вываленного в муке замполита.
Часть третья
Депутат «Балтики»
Было это в те годы, когда вся страна пребывала в состоянии живой очереди: молодежь стремилась на БАМ в поисках романтики, ветераны – в спецотделы в ожидании пайков, а члены Политбюро – в Кремлевскую стену, выискивая себе место в кирпичах истории. Те, кому не суждено было попасть ни в одно из этих приличных мест, жили скромно, незаметно растворяясь в толпе возле заводской проходной. Добравшись домой, мягко опускались на диван и, не произнося ни слова, просматривали программу «Время».
Создавалось обманчивое впечатление, что внимание зрителей к этой передаче каким-то образом влияло на происходящее на экране.
Регламентация жизни советского человека была доведена до той черты, за которой начинался самый настоящий маразм. К счастью, переступить эту черту мы так и не успели, но долго балансировали на самой грани, испытывая постоянное чувство тревоги за состояние своего разума, подвергавшегося серьезным испытаниям со стороны уже деградировавших руководителей.
Седовласые старцы красовались на экранах телевизоров, звеня наградами за чужие подвиги, прославляя друг друга за достижения, к которым не имели ни малейшего отношения, переписывая под себя историю и присваивая себе великую Победу.
Народ молча сидел у голубых экранов, наблюдая за всенародным ликованием на грани сексуального возбуждения и дружными аплодисментами, переходящими в не менее шизофренические овации. А потом прятался с транзисторным приемником под одеяло в поисках потусторонниких голосов, чтобы на следующий день снова верить, одобрять и приветствовать. Делать именно то, что тщательно прописывалось незримым психиатром в качестве чудодейственной микстуры для поправки серьезно пошатнувшегося психического здоровья.
Директива обкома партии: «Выдвинуть кандидатом в депутаты областного совета передового рабочего, ударника Коммунистического труда, беспартийного, русского, уроженца г. Балты…» повергла в шок всё руководство управления флотом. Спущенным сверху параметрам из числа работающих отвечал лишь один человек – машинист Санькин. Работник он был, действительно, неплохой – трудолюбивый, знающий свое дело, но… Достаточно было поднести к его носу бутылочную пробку, как машинист терял человеческий облик, становился полностью неуправляемым и, самое главное, совершенно не контролировал свои поступки. Понятно, что при поддержке обкома можно провести даже кандидатуру шимпанзе, но рано или поздно на коллектив, вырастивший подобного депутата, падет тень его возможных действий. А то, что «действия» будут обязательно, не сомневался никто.
Ознакомительная версия.
