Алистер Маклин - Роковой рейд полярной «Зебры»

— А меня вы спросили?

— Тебя я, должно быть, пропустил. А теперь, когда говорит старпом, будь-ка любезен заткнуться.

«…Шестьдесят часов минуло с тех пор, как мир потрясла весть о бедствии, постигшем дрейфующую полярную станцию «Зебра», единственную британскую метеорологическую станцию в Арктике. Слабый сигнал бедствия с «крыши мира» принял радиолюбитель из норвежского города Бодо, знающий английский.

Из другого сообщения, которое меньше суток назад принял в Баренцевом море английский траулер «Морнинг стар», явствует, что в результате пожара, случившегося на складе горючего рано утром во вторник и уничтожившего почти целиком всю станцию, уцелевшие люди оказались в крайне отчаянном положении. Запасы горючего и провизии полностью выгорели, и есть все основания полагать, что оставшиеся в живых полярники не смогут долго продержаться при температуре ниже двадцати градусов — минус пятьдесят по Фаренгейту, — которая, судя по свежим метеосводкам, установилась в этом районе в последнее время.

Сведений о том, остались ли целы сборные домики, в которых жили участники дрейфа, не поступило.

Полярная станция «Зебра» начала действовать недавно — в конце лета прошлого года; в настоящее время она, вероятно, находится на 85 градусе 40 минуте северной широты и 21 градусе 30 минуте восточной долготы. То есть в каких-нибудь трехстах милях от Северного полюса. Полярные льды непрерывно дрейфуют по часовой стрелке, и точные координаты станции определить трудно.

В течение последних тридцати часов дальние сверхзвуковые бомбардировщики американских, британских и русских ВВС вели поиск затерявшейся во льдах станции с воздуха. Но, поскольку точное местонахождение «Зебры» неизвестно, а в Арктике в это время года — полярная ночь и крайне неблагоприятные погодные условия, обнаружить станцию самолетам не удалось, и они были вынуждены вернуться».

— Высматривать их было совсем необязательно, — возразил Роулингс. — Я имею в виду визуальный поиск. С аппаратурой, которой нашпигованы современные бомбардировщики, можно обнаружить даже летящую птицу за сотни миль. Радисту станции достаточно было просто постоянно посылать сигналы в эфир — для летчиков это было бы все равно как радиомаяк.

— Может, радист, погиб, — тягостно выдавил Хансен. — А может, у него рация полетела. Или не было горючего — запустить рацию: ведь оно сгорело. Все зависит от источника питания, каким он пользовался.

— Дизель-электрическим генератором, — сказал я. — У него были запасные батареи на никелевых элементах. Может, он бережет их на случай крайней необходимости. К тому же у них есть и ручной генератор, правда, не такой мощный.

— Откуда вы знаете про источник энергии? — бесстрастно спросил Хансен.

— Наверное, вычитал где-то.

— Ну-ну, вычитал… — он бросил на меня невозмутимый взгляд, затем вернулся к газете:

«В сообщении из Москвы, — продолжил он, — говорится, что около двадцати часов назад из Мурманска вышел атомный ледокол «Двина», самый мощный в мире, и сейчас он идет на большой скорости прямым курсом к полярным льдам. Однако специалисты не надеются на успех, поскольку в это время года отдельные массы плавучего льда уже спрессовались в сплошное ледовое поле, непреодолимое даже для такого ледокола, как «Двина».

Единственная слабая надежда на спасение для оставшихся в живых — подводная лодка «Дельфин». Но, судя по всему, шансы на успешный результат у спасательной экспедиции явно невелики. Маловероятно, что «Дельфину» удастся пройти несколько сот миль под сплошным ледовым полем, равно, как и то, что он сможет пробить лед в нужном месте, даже если будет установлено точное место нахождения оставшихся в живых людей. Тем не менее, вполне очевидно, что единственное в мире судно, способное пробиться в заданный район, — это «Дельфин», гордость американского атомного подводного флота».

Хансен прервался и некоторое время читал про себя. Затем он сказал:

— Вот и все. Дальше идет подробное описание «Дельфина» — это мы и сами знаем. И куча всякой забавной дребедени, типа того, что команда «Дельфина» — цвет элиты американского военно-морского флота.

Роулингс, похоже, остался недоволен Забрински, белый медведь с красной мордой осклабился, ловко извлек из кармана пачку сигарет пустил по кругу. Потом, посерьезнев, он сказал:

— Да, собственно, а чего эти чокнутые забыли на «макушке мира»?

— Они же метеорологи, болван, — растолковал ему Роулингс, — или ты пропустил слова лейтенанта мимо ушей? Ты на этом словечке, конечно, язык сломаешь, — снисходительно прибавил он. — Зато лейтенант прожевал его лихо. Запоминай, Забрински, это станция, где изучают погоду.

— Вот я и говорю — чокнутые, — проворчал Забрински. — Какого черта их туда занесло, лейтенант?

— А ты спроси доктора Карпентера, — сухо отрезал Хансен, уставившись в заиндевевшее окно, за которым в сгустившемся мраке кружил серый снег, как будто его холодные глаза узрели где-то далеко-далеко обреченных людей, дрейфующих навстречу гибели в бескрайнем суровом ледовом плену. И потом прибавил: — Я думаю, он знает гораздо больше меня.

— Мне мало что известно, — признался я. — И в том, что я знаю, нет ничего таинственного или ужасного. Для метеорологов Арктика и Антарктика — две крупнейшие области, где формируется климат нашей планеты, именно они влияют на погоду в других районах земного шара. Об Антарктике нам уже все известно, а вот об Арктике мы не знаем практически ничего. Поэтому мы выбираем подходящую плавучую льдину, ставим домики, переправляем туда ученых с оборудованием, и те с полгода или около того знай себе дрейфуют вокруг «крыши мира». У вас, американцев, уже действуют две или три такие станции. У русских, насколько я знаю, с десяток, большей частью они дрейфуют в Восточно-Сибирском море.

— А как они устанавливают эти станции, док? — спросил Роулингс.

— По-разному. Ваши предпочитают ставить их зимой, когда льды замерзают настолько, чтобы мог сесть самолет. Американцы обычно вылетают с мыса Барроу на Аляске и кружат над ледовым полем до тех пор, пока не отыщут плавучую льдину подходящих размеров — даже если льды спрессовались и смерзлись, опытный специалист может сказать, какая из них останется целой и невредимой в оттепель, когда начнется вскрытие ледяного покрова. Потом прилетает самолет с лыжными шасси, выгружает домики, аппаратуру, имущество, припасы, высаживает людей, и те начинают оборудовать станцию.

Русские предпочитают летнее время и корабли. Как правило, в таких операциях участвует атомный ледокол «Ленин». Он просто пробивает тонкий летний лед, оставляет грузы и людей за бортом и дает тягу, пока льды снова не смерзлись. Таким же образом мы поступили и с «Зеброй» — это наша единственная дрейфующая полярная станция. Русские посадили наших полярников на борт «Ленина», потому как сотрудничество в области метеорологии на руку всем странам — и высадили их во льдах к северу от Земли Франца-Иосифа. «Зебра» уже значительно удалилась от своей начальной позиции: полярные льды, сплошь покрывающие Северный Ледовитый океан на полюсе, не поспевают за вращением Земли, которая кружится вокруг своей оси с запада на восток, то есть они как бы смещаются на запад по отношению к общему вращению земной коры. Значит, в настоящее время станция находится где-то в четырехстах милях севернее Шпицбергена.