Хорнблауэр доел рагу и обратился взором к сухарю, которым прежде постукивал по столу. Он созерцал его со спокойным отвращением – неважная пища, к тому же без масла (последний бочонок прогорк месяц тому назад), и сухие крошки придется запивать кофе из пережаренного хлеба. Но прежде, чем он успел откусить, с мачты раздался дикий крик. Хорнблауэр вскочил, не донеся до рта сухарь.
– Земля! – услышал он. – Эй, на палубе! Земля в двух румбах слева по курсу, сэр!
Это впередсмотрящий с фор-салинга окликал палубу. Хорнблауэр, по-прежнему держа руку с сухарем на весу, услышал на палубе шум и беготню – офицерам и матросам, равно неведающим, куда они плывут, страстно хотелось увидеть землю – первую за три месяца. Он и сам был взволнован.
Сейчас выяснится, правильно ли он выбрал курс; мало того, возможно, в ближайшие двадцать четыре часа он приступит к исполнению опасной и трудной миссии, возложенной на него Их Сиятельствами лордами Адмиралтейства. Сердце его учащенно забилось. Он страстно желал, подчиняясь первому порыву, броситься на палубу, но сдержался. Еще больше он хотел предстать в глазах команды абсолютно невозмутимым и уверенным в себе человеком – и не из одного тщеславия. Чем больше уважения к капитану, тем лучше для корабля. С видом полного самообладания он закинул ногу на ногу и безучастно попивал кофе, когда в дверь, постучавшись, влетел мичман Сэвидж.
– Мистер Джерард послал меня сказать, что слева по курсу видна земля, сэр, – выговорил Сэвидж. Общее волнение было так заразительно, что он с трудом стоял на месте. Хорнблауэр заставил себя еще раз отхлебнуть кофе и лишь потом заговорил, очень медленно и спокойно.
– Скажите мистеру Джерарду, я поднимусь на палубу, как только закончу завтракать, – сказал он.
– Есть, сэр.
Сэвидж стремглав вылетел из каюты; его большие неуклюжие ноги застучали по трапу,
– Мистер Сэвидж! Мистер Сэвидж! – заорал Хорнблауэр. Широкое лицо мичмана вновь появилось в двери.
– Вы забыли закрыть дверь, – сказал Хорнблауэр холодно. – И, пожалуйста, не шумите так, поднимаясь по трапу.
– Есть, сэр, – отвечал совершенно уничтоженный Сэвидж.
Хорнблауэр удовлетворенно потянул себя за подбородок. Он снова отхлебнул кофе, но силы откусить сухарь уже не нашел. Подгоняя время, он забарабанил пальцами по столу.
Он услышал с салинга голос Клэя – очевидно, Джерард велел мичману взять подзорную трубу и подняться туда.
– Похоже на огнедышащую гору, сэр. Две огнедышащие горы. Вулканы, сэр.
В ту же секунду Хорнблауэр начал припоминать карту, которую столько раз изучал, уединившись в своей каюте. Все побережье усеяно вулканами; присутствие двух слева по курсу отнюдь не позволяет точно определить положение судна. И все же… все же… Вход в залив Фонсека отмечен именно двумя вулканами слева по курсу. Вполне возможно, что он вывел корабль в точности к цели – спустя одиннадцать недель после того, как в последний раз видел землю. Дольше он уже не усидел. Он поднялся из-за стола, и, в последний момент вспомнив, что должен идти степенно и с видом полного безразличия, вышел на палубу.
II
На шканцах толпились офицеры: все четыре лейтенанта, штурман Кристэл, лейтенант морской пехоты Симмондс, баталер Вуд, вахтенные мичманы. Старшины и унтер-офицеры облепили ванты, и все подзорные трубы на корабле были пущены в ход. Хорнблауэр осознал, что строгий ревнитель дисциплины возмутился бы этим вполне естественным поведением, и посему отреагировал соответственно.
– Что такое? – рявкнул он. – Неужели вам нечем заняться? Мистер Вуд, я побеспокою вас просьбой послать за купором и вместе с ним приготовить бочки для воды. Уберите бом-брамсели и лисели, мистер Джерард.
Засвистели дудки, Гаррисон заорал: «Все наверх, паруса убирать!», Джерард со шканцев отдавал команды. На судне вновь воцарилась деловитая суета. Под обычными парусами «Лидия» ритмично качалась на мелкой зыби.
– Мне кажется, сэр, сейчас я вижу с палубы дымок, – Джерард чуть виновато напоминал капитану, что они приближаются к земле. Он протянул подзорную трубу и указал вперед.. У самого горизонта под белым облачком что-то серело, возможно что и дым.
– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр по привычке. Он прошел вперед и полез на фока-ванты с наветренной стороны. Он не был силачом, и предстоящая задача отнюдь его не радовала, но деваться было некуда, надо было лезть. Именно поэтому он счел для себя недопустимым, несмотря на сильно мешавшую ему подзорную трубу, пролезть в собачью дыру, и вместо этого проделал сложный обходной путь по путенс-вантам. Не мог он и остановиться передохнуть, зная, что служащие под его началом мичманы играючи пробегают без остановки от трюма до клотика грот-бом-брам-стеньги.
Путь по фор-брам-стень-вантам серьезно его утомил. Тяжело дыша, он выбрался на фор-брам-стеньги-салинг и попытался направить подзорную трубу прямо. Он никак не мог отдышаться, мешала и внезапно накатившая нервозность. Клэй беспечно восседал верхом на ноке рея футах в пятнадцати от него, но Хорнблауэр его как будто не замечал. Легкое штопорообразное качание судна заставляло Хорнблауэра вместе с верхушкой стеньги описывать большие круги: вверх, вперед, вбок, вниз. Сперва он видел далекие горы лишь мельком, но через некоторое поймал их в поле зрения трубы. Ему представился странный пейзаж. Острые пики нескольких вулканов: два очень высокие слева, россыпь конусов поменьше слева и справа. Пока Хорнблауэр глядел, из одного вулкана вырвалась струйка серого дыма – не из вершины, а из побочного жерла – и лениво поползла к висящему над ним белому облачку. За вулканическими конусами виднелся хребет, отрогами которого они и были; но и сам хребет представлялся цепочкой потухших вулканов, размытых и выветрелых с течением столетий – можно представить, что за адскую кухню являл собой этот берег, когда все они извергались разом. Вершины гор были тепловато-серыми – серыми с розовым оттенком. Ниже Хорнблауэр видел как бы зеленые прожилки – очевидно, растительность вдоль промоин и ручьев. Он отметил относительные высоты и взаимное расположение вулканов, на основании этих данных мысленно нарисовал карту и сравнил с той, которую хранил в памяти. Сходство было несомненное.
– Мне кажется, сэр, я только что видел прибой, – сказал Клэй. Хорнблауэр перенес взгляд с вершин к подножьям.
Здесь располагалась широкая зеленая полоса, лишь изредка нарушаемая одинокими вулканами. Хорнблауэр провел по ней подзорной трубой, до самого горизонта и обратно. Ему показалось, что он видит слабый белый отблеск. Он снова поймал это место в поле зрения, засомневался: белое пятнышко то появлялось, то исчезало.
– Совершенно верно, это действительно прибой, – сказал он и тут же пожалел о сказанном. Совершенно незачем было отвечать Клэю. Пусть ненамного, но он уронил свою репутацию человека совершенно невозмутимого.
«Лидия» двигалась прямо к берегу. Глядя вниз, Хорнблауэр видел забавно укороченные фигурки людей на полубаке в ста футах под собой, а возле носа – намек на бурун, означавший, что судно делает около четырех узлов. Они подойдут к берегу раньше, чем стемнеет, особенно если к концу дня бриз усилится. Хорнблауэр встал поудобнее и снова посмотрел на берег. Временами он уже отчетливо видел полоску прибоя по обе стороны от того места, где заметил ее впервые. Здесь, должно быть, набегающая волна разбивается о вертикальные скалы и взлетает вверх белой пеной. Он все больше утверждался во мнении, что вывел корабль точно к намеченному месту. По обе стороны от полосы прибоя вода была совершенно ровной, а дальше располагались – опять-таки по обе стороны – два средних размеров вулкана. Широкий залив, остров посередине входа, и два вулкана по бокам. Именно так выглядел на карте залив Фонсека, но Хорнблауэр с мучительной определенностью знал: даже небольшая погрешность в расчетах могла увести его миль за двести от того места, где, как он полагал, они сейчас находятся, а в этом вулканическом краю разные отрезки побережья весьма схожи. Может быть не один такой залив и не один остров. Мало того, карты ненадежны. Это – копии с карт, которые Энсон [2] захватил шестьдесят лет назад в этих самых водах. Всем известно, что карты, составленные даго – а тем более карты, составленные даго и переснятые безмозглыми адмиралтейскими клерками – немилосердно врут.
