– А его плен? Есть о нем что-нибудь?
– Сообщения отрывочны, но, кажется, все было так, как он рассказывал. Пакистанская съемочная группа, которую он нанялся охранять, приехала из Исламабада, но о ее работе в Пакистане сведений нет. Два афганца-охранника вместе с ним были надежны. Это бойцы из былого Северного альянса, прошедшие дополнительную подготовку в войне с нашей армией, а потом начавшие работать по найму. Грузовик так и не нашли, но армейский патруль сообщил, что видел несколько больших ям, вырытых возле шоссе, где, по словам Лоулесса, его схватили.
– Достаточно больших, чтобы там можно было устроить засаду? – спросил Хуан.
Стоун кивнул.
Мерф добавил:
– Все это похоже на план «Аль-Каиды» заснять на пленку, как американца рубят на куски. У них давно не было таких съемок.
– Инцидент в Тикрите, – подал голос Эрик, – где он был ранен.
– Да?
– Я частично прочел боевое нередактированное донесение. Лоулесс один вошел в здание и уничтожил одиннадцать мятежников, которые схватили его команду и превратили в фарш. Убивая последних троих, получил пулю в бедро. Если хотите знать мое мнение, он отличный боец.
– Спасибо, ребята. Работа, как всегда, отличная. Как собираетесь получить карты бирманских джунглей?
– Ха, – отрывисто произнес Мерф. – Их нет. Место, где девица пропала, одно из самых глухих на планете. Что там есть, кроме больших рек, никто не знает. Единственная польза от карт, что мы обнаружили, – на всех нужно поставить надпись «За этим пунктом будут драконы».
Эти слова оказались пророческими.
– Извиняюсь за такие удобства. – Кабрильо распахнул дверь в одну из кают в надстройке «Орегона». – Но раз на борту будет Смит, нужно создавать впечатление, будто здесь нет ничего лучше.
Макд Лоулесс хмыкнул, скорчил гримасу, потом пожал плечами.
– Вы сказали, я прохожу испытательный срок. Насколько понимаю, это цена, которую я плачу.
– Когда все успокоится, я лично устрою тебе экскурсию по тем местам на нашем судне, о которых Смит не должен знать. Да, и ваши каюты будут рядом. Прислушивайся. Уверен, он будет связываться с Круассаром, а переборки там тонкие.
Во всех помещениях и каютах той части судна были установлены микрофоны, но Хуан хотел, чтобы Макд считал, что уже начинает приносить пользу.
Лоулесс бросил вещмешок на единственную в каюте койку, и тот ощутимо продавил почти лишенный пружин матрац. Из-за очень грязного бортового иллюминатора в каюте стоял полумрак. Ковер мышиного цвета имел такой тонкий ворс, чтобы его можно было протирать шваброй. С ним гармонировали голые металлические переборки, окрашенные в голубовато-серый цвет. К каюте примыкал отдельный гальюн с сантехникой из нержавеющей стали, как в тюрьмах, и с аптечкой без дверцы.
– Эта каюта напоминает мне стоянку для жилых автоприцепов на шоссе Уилла Роджерса лет через десять после того, как дорогу закрыли, – усмехнулся Лоулесс. – Но я спал и в худших местах.
Его с Джоном Смитом только что доставили вертолетом на судно из читтагонгского аэропорта, и «Орегон» уже шел на восток со скоростью шестнадцать узлов, держа курс к северному побережью Мьянмы.
– Я заметил, ты не хромаешь, – спокойно произнес Кабрильо.
Макд шлепнул себя по ноге и намеренно заговорил с усиленным новоорлеанским акцентом:
– Совсем не болит. Пару дней отдыха, и я чувствую себя отлично. Грудь все еще напоминает тест Роршарха, но боли уже нет. Вы поручили доку Хакс осмотреть меня, и я уверен… Можно задать вам вопрос?
– Спрашивай, – кивнул Хуан.
– Почему я? Хочу понять сами знаете что. Вы знакомы со мной всего один день и предлагаете мне работу.
Думать над ответом Кабрильо не требовалось.
– По двум причинам. Первая – то, как ты вел себя, когда мы были в Пакистане. Я знаю, как ты думаешь и сражаешься, когда начинают летать пули. Этого я не мог узнать из резюме. Вторая – чутье нутром. Я был агентом ЦРУ без официального прикрытия. Знаешь, что это такое?
– Вы отправлялись в чужую страну и вели разведку без помощи посольства.
– Совершенно верно. Я вербовал местных жителей. На этой работе учишься быстро оценивать людей, иначе тебе конец. Как видишь, я жив, значит, понимаю, кому можно, а кому нельзя доверять.
– Спасибо, – признательно улыбнулся Лоулесс.
– Спасибо тебе. Мы проводим инструктаж после ужина в столовой, палубой ниже по правому борту. Найдешь по запаху. Ужин в шесть.
– Черный галстук, – насмешливо произнес Макд.
– Не обязательно, – ответил Кабрильо через плечо.
Камбуз рядом со столовой все еще был грязным, но это не имело значения, так как еда готовилась в главном камбузе и доставлялась кухонным лифтом. Хуан напомнил поварам, чтобы они не старались блистать кулинарным искусством, иначе Джон Смит мог что-то заподозрить. Не годится пятизвездочной еде появляться из дрянного камбуза.
Члены команды, одетые как механики, палубные матросы и два офицера заполняли спартанское помещение, но оставляли один стол для Кабрильо, Лоулесса, Смита, Макса Хенли и Линды Росс. Линде предстояло стать четвертой в этой миссии. Она всегда великолепно владела собой и немного знала тайский язык, что могло пригодиться.
Смит пришел в джинсах и майке, на ногах – матово-черные походные ботинки. Его настроение после первой встречи в Сингапуре слегка улучшилось. Темные глаза под набрякшими веками непрерывно бегали, разглядывали каждое лицо за столом и время от времени осматривали помещение. Когда они вошли перед подачей лазаньи и густо намазанных чесночным маслом гренок, Кабрильо предоставил Смиту выбирать себе место за круглым столом. Неудивительно, что он сел спиной к переборке.
Когда ему сказали, что Линда Росс будет в команде, ищущей Солей Круассар, его губы скривились в презрительной улыбке, но потом лицо снова стало непроницаемым.
– Как вам угодно, мистер Кабрильо.
– Называйте меня Хуан.
– Скажите, мистер Смит, – заговорила Линда, – имя и фамилия у вас английские, но акцент какой-то другой.
– Это имя я принял, вступая в легион. Насколько я помню, в учебном центре боевой подготовки Смитов было восемь.
– А откуда вы? – не отставала Линда.
– Этого вопроса никогда не задавайте легионеру. И никогда не спрашивайте его о прошлом. – Он сделал глоток ледяной воды из стакана.
– Вы уверены, что Солей не связывалась с отцом после последнего разговора перед нашей встречей? – спросил Макс.
