Как бы для подслащения этой неудачи возвращается рыбацкое счастье: вырвавшись из тисков апатии, Жан подстрелил с помощью своего самострела дельфина и небольшую акулу, что позволило экипажу наесться досыта и освободиться от черных мыслей.
Вероятнее всего, пятерых мореплавателей ожидал теперь дрейф к архипелагу Самоа, который мог продлиться и месяц. Будто в насмешку, ветер повернул на юго-восток, создавая дополнительные трудности в плавании. Если он продержится длительное время, плоту будет угрожать снос на север и тогда он пройдет мимо Самоа. Люди страдали от зноя, иссушающего организм и вынуждающего их смешивать пресную воду со все большим количеством морской. Запасы продовольствия таяли…
Ален Брэн держался мужественно, делая все возможное для исполнения трудной обязанности, которую возложил на него Бишоп. Но и его силы были на исходе. Логика подсказывала, что смерть от жажды и голода является лишь вопросом времени. После пережитых страданий мысль о возможности кануть в небытие приносила облегчение, и только это обещало конец мучениям. Однажды ночью он услышал, как Бишоп, который все время находился в горячечном бреду, прошептал: «Боже, мне уже все равно, каков будет исход… лишь бы все это кончилось быстрее…»
Но жажда жизни брала верх. Алену пришла в голову мысль вымочить зерна чечевицы в соленой воде. Действительно, через несколько часов они стали настолько мягкими, что их можно было есть. Наконец пришел долгожданный дождь, но людьми настолько овладела депрессия, что один из членов экипажа отказался вместе со всеми собирать воду, твердя, что нет никакого смысла продлевать мучения. И все же было собрано около 80 литров воды.
На следующий день налетел шторм. Волны, швыряя плот как щепку, перекатывались через низкую палубу, грозя унести ящик, в котором лежал Бишоп и находилось самое ценное снаряжение. Двое суток люди терпеливо переносили неистовство океана, сознавая, что в любую минуту может наступить конец. Однако «Таити-Нуи Ш» выдержал яростный натиск океанских волн. Жизнь на плоту продолжалась.
Чтобы поддержать силы людей, Ален решился открыть несколько банок консервов из неприкосновенного запаса; приготовленные с горячими макаронами, они явно подняли настроение. Бишоп, который к большому удивлению и радости экипажа все еще жил, выглядел после шторма не хуже, чем до него, и проглотил немного сгущенного молока с медом…
Шторм коренным образом улучшил положение: благодаря попутному ветру и усилиям экипажа плот значительно продвинулся на юг. Приблизительно в 100 милях юго-западнее, точно по курсу «Таити-Нуи III» лежали два самых северных из островов Кука. Все время держался северо-восточный ветер, и плот плыл, имея шансы достичь острова Ракаханга.
Назавтра, как только рассвело, Ален начал производить замеры, контролируя скорость и направление движения, однако при не очень сильном восточном ветре плот плыл слишком медленно, и вскоре стало ясно, что достичь острова до наступления сумерек не удастся.
Для подкрепления сил были открыты последние консервы, спрятаны в резервуары самые ценные вещи, а также выброшены за борт все лишние предметы.
Бишоп, которому помогли занять сидячее положение, еще раз послужил товарищам своим опытом: сразу же после пяти часов пополудни именно он заметил на горизонте очертания острова.
То была первая земля, увиденная после ста сорока одного дня скитаний в океане.
Вскоре воцарился мрак, среди которого «Таити-Нуи III» приближался к суше. К счастью, взошел месяц, и поскольку было полнолуние, можно было разглядеть белую полосу прибоя.
Наиважнейшей проблемой стало теперь обнаружение прохода или хотя бы более мелководного места в рифе, через которое мог бы проскользнуть плот. Был брошен плавучий якорь из свай в надежде, что он хоть в какой-то мере притормозит плот. Хуанито стал к рулю, в то время как Жан и Ганс подняли Бишопа. Они стали по обе стороны от него, а он обнимал их руками за шеи. Ален до последней минуты высматривал проход в рифе, однако, несмотря на все усилия, не мог разглядеть ничего похожего на брешь.
В тот момент когда «Таити-Нуи III» подошел к прибою, оставалось несколько минут до наступления 21 часа. В грохоте прибоя не были бы слышны слова, но, взглянув на Бишопа, Ален заметил на его лице улыбку, выражавшую огромную радость и торжество. Все, что последовало затем, свершилось в считанные секунды. Вот как это запомнил Ален:
«Я почувствовал, как поднимается корма и плот опрокидывается вперед. Не знаю, что случилось потом. Я выплыл на поверхность. Голова раскалывалась, а легкие требовали воздуха. Первым, кого я увидел из своих товарищей, был Хуанито, стоявший по пояс в воде на коралловой глыбе, немного ближе к берегу. Затем показались из воды головы Жана и Ганса — в опасном соседстве с бочкой, которая болталась совсем рядом с ними. Не было только Эрика. Мелькнула мысль, что он мог зацепиться за что-то и остаться под плотом. Я нырнул и стал ощупывать бревна, испытывая одновременно надежду и страх. Вынырнув, я заметил исхудавшее тело Эрика тут же рядом с плотом. Через несколько секунд я был возле него, схватил под руки и с большим трудом удерживал его голову над поверхностью воды. Мне мешали волны, но Жан кинулся к нам на помощь. Потом мы оба сидели верхом на поплавках, а Эрика вытащили наверх. Только тогда, когда мы начали стаскивать с него отяжелевшую от воды одежду, я осознал, как мы глупо поступили, не раздев его перед приближением к бурунам. Даже крепкий парень и хороший пловец наверняка пошел бы ко дну в такой толстой одежде, а ведь Эрик был слаб и болен, к тому же он не умел плавать. В голове проносилось лишь одно „слишком поздно!“. Чтобы спасти Бишопа, нужно было переправить его на берег и немедленно начать делать искусственное дыхание. Однако хоть земля находилась не далее чем в 100 метрах, добраться до нее было не просто. Протолкнуть перевернутый плот вперед мешал прибой. К тому же остов плота настолько трепали волны, что он представлял большую опасность для приближающихся к нему людей. Буксирование находящегося в бессознательном состоянии Бишопа вплавь через волны и водовороты, если учесть крайнее истощение людей, было тоже делом рискованным. Пе имея другого выхода, Ален и Жан оставались с Бишопом на плоту, пока большие волны не столкнули его к пляжу. Тогда капитана быстро перенесли на сушу, где тотчас же начали делать искусственное дыхание. С момента, когда плот перевернулся, прошло почти три часа… Отчаянные попытки вернуть Бишопа к жизни не дали результата. Прежде чем наступил рассвет, все поняли, что их капитан мертв.
В официальном свидетельстве о смерти Эрика де Бишопа значилось, что смерть наступила в результате травм затылочной части головы и разрыва шейных позвонков, полученных в момент опрокидывания плота.
