– Я знаю, где искать верность, ребята, – крикнул он. – Я видел ее. Я вижу ее сейчас. Я вижу ваши верные сердца. Я вижу ваш неустанный труд. Я вижу его, как вижу все, что творится на корабле. Все, я сказал. Предатели понесут наказание, а верность будет вознаграждена. Ура, ребята!
Матросы крикнули «Ура!», кто неохотно, кто с излишним воодушевлением. Из грота-люка появился Ломакс, за ним – четверо матросов, каждый с двухгаллонным бочонком в руках.
– Еле-еле успели, мистер Ломакс. Если бы вы опоздали, вам бы несдобровать. Смотрите, чтоб при раздаче не случалось несправедливости, как на других судах. Мистер Бут! Идите сюда.
Толстый коротконогий боцман засеменил к нему.
– Надеюсь, ваша трость при вас?
– Да, сэр.
Бут продемонстрировал длинную, оправленную серебром трость из ротанговой пальмы. Через каждые два дюйма на дереве шли толстые узловатые сочленения. Все лентяи в команде знали эту трость, да и не только лентяи – в момент возбуждения Бут имел обыкновение лупить ей направо и налево без разбору.
– Выберите двух самых крепких ваших помощников. Правосудие должно свершиться.
Теперь капитан не лучился и не скалился. На его крупных губах играла усмешка, но она ничего не означала и не отражалась в его глазах.
– За мной, – сказал капитану Буту и его помощникам. С этим он покинул палубу, оставив Буша уныло созерцать нарушение привычного корабельного распорядка и дисциплины, вызванное странным капризом капитана.
После того, как ром был роздан и выпит, Буш смог отпустить подвахтенных и занялся тем, чтобы вновь заставить вахтенных работать, горькими словами ругая их за леность и безразличие. Он не испытывал никакого удовольствия, стоя на качающейся палубе, наблюдая движение корабля и бегущие атлантические волны, следя за поворотом парусов и рулевым у штурвала. Буш так и не осознал, что в этих повседневных делах можно находить удовольствие, но он чувствовал: что-то ушло из его жизни.
Бут и его помощники вернулись на бак, вот на шканцах появился Вэйлард.
– Явился в наряд, сэр, – сказал он.
Лицо мальчика было белым и напряженным. Буш, пристально разглядывая, заметил, что глаза его чуть влажноваты. Шел Вэйлард прямо и не сгибался, возможно, гордость заставила его расправить плечи и поднять подбородок, но была и другая причина, по которой он не сгибал ноги в бедре.
– Очень хорошо, мистер Вэйлард, – сказал Буш. Он вспомнил узлы на трости Бута. Он часто видел несправедливость. Не только мальчиков, но и взрослых мужчин иногда били незаслуженно. Когда это случалось, Буш мудро кивал: он считал, что встреча с несправедливостью этого жестокого мира необходимо входит в воспитание каждого человека. Взрослые мужчины улыбались друг другу, когда мальчики подвергались побоям, они соглашались, что это пойдет на пользу обеим сторонам; мальчиков били с начала истории и, если когда-нибудь, невероятным образом, случится, что мальчиков перестанут бить, это будет черный день для всего мира. Все так, но тем не менее Буш жалел Вэйларда. К счастью, надо было сделать одно дело, подходящее для настроения и состояния юного волонтера.
– Эти песочные часы надо сверить между собой, мистер Вэйлард, – сказал Буш, кивая в сторону нактоуза. – Как только в семь склянок перевернут получасовые часы, проверьте их минутными.
– Есть, сэр.
– Отмечайте каждую минуту на доске, если не хотите сбиться со счета, – добавил Буш.
– Есть, сэр.
Смотреть, как бежит песок в минутных склянках, быстро их переворачивать, отмечать на доске и снова смотреть – все это поможет Вэйларду отвлечься от своих неприятностей, не требуя в то же время физических усилий. Буш сомневался в получасовых склянках, и проверить их будет невредно. Вэйлард, не сгибая ног, подошел к нактоузу и начал готовиться к наблюдениям.
Поводя носом из стороны в сторону, на палубе появился капитан. Настроение его снова изменилось: беспокойная суетливость улетучилась, он выглядел как человек, который хорошо пообедал. В соответствии с требованиями этикета, Буш при его появлении отошел на подветренную сторону шканцев, и капитан начал медленно прохаживаться с наветренной стороны, по многолетней привычке приспосабливая шаг к бортовой и килевой качке. Вэйлард взглянул на него и всецело погрузился в работу: только что пробили семь склянок и перевернули получасовые часы. Некоторое время капитан прохаживался взад и вперед. Остановившись, он изучил состояние атмосферы с наветренной стороны, почувствовал щекой ветер, внимательно посмотрел на колдунчик и вверх на марсели, убедился, что реи обрасоплены правильно, подошел к нактоузу, проверил, как рулевой держит курс. Все это было совершенно нормально; любой капитан любого корабля вел бы себя на палубе точно так же. Вэйлард знал, что капитан близко, и старался не выдавать беспокойства; он перевернул минутные склянки и сделал на доске пометку.
– Мистер Вэйлард работает? – спросил капитан. Говорил он сбивчиво и невразумительно, совсем не тем озабоченным тоном, что за несколько минут до этого.
Вэйлард, смотревший на склянки, ответил не сразу. Буш мог догадаться, что он придумывает самый безопасный, и в то же время точный ответ.
– Так точно, сэр.
Во флоте никогда сильно не ошибешься, отвечая так старшему.
– Так точно, сэр, – передразнил капитан. – Мистер Вэйлард понял, что значит интриговать против капитана, против своего законного начальника, поставленного над ним Его Всемилостивейшим Величеством, королем Георгом II?
На это было не так-то просто ответить. В склянках бежали последние песчинки, и Вэйлард ждал, пока они пересыплются; «да» и «нет» могли оказаться равно роковыми.
– Мистер Вэйлард невесел, – говорил капитан. – Быть может, мистер Вэйлард размышляет о том, что ждет его впереди. «На реках Вавилонских мы сидели и плакали». Но мистер Вэйлард горд и не плачет. И сидеть он тоже не будет. Нет, он постарается не садиться. Постыдная часть его тела расплатилась за его постыдное поведение. Взрослых мужчин за их вину бьют кошками по спине, но мальчишек, гадких испорченных мальчишек, наказывают иначе. Так ведь, мистер Вэйлард?
– Да, сэр, – пробормотал несчастный. Ничего другого он сказать не мог, а отвечать было надо.
– Для такого случая как раз годится трость мистера Бута. Она знает свое дело. Согнутый над пушкой злоумышленник может поразмыслить о своих деяниях.
Вэйлард перевернул склянки, а капитан, видимо удовлетворившись, к огромному облегчению Буша пару раз прошелся по палубе. Однако, проходя мимо Вэйларда, капитан остановился на полушаге и снова заговорил; теперь голос его стал пронзительным.
– Так вы вступили в сговор против меня? – спросил он. – Вы хотели выставить меня на посмешище перед матросами?
